— Наверху, — скулит девочка.

— Что ты там делала?

— Ничего. — Звонкий шлепок оглушает. — Ай.

Закрываю уши руками, не могу это слышать. Сердце разрывается на части, а из глаз ручьем текут слезы. Так нельзя! Неужели ей не жалко собственную дочь?

Вскакиваю с места и хватаюсь за дверную ручку, но так и не решаюсь выйти на площадку. Я не боюсь заступиться за девочку и получить всевозможные проблемы, я боюсь, что ей за это влетит еще больше. Та женщина неадекватна.

Закусываю губу и смотрю в глазок. На площадке больше никого нет. Сильный треск раздается на кухне. Подпрыгиваю от неожиданности и быстро соображаю, что к чему. Напрочь забыла про ужин!

— Черт, — бегу туда и осматриваю масштабы бедствия. Вода закипела и залила плиту. Могло быть и хуже… Выключаю газ и без сил опускаюсь на табурет. Из меня как будто выкачали всю энергию. Не могу готовить. Не в состоянии я сегодня.

Мысли плавно утекают к этой несчастной девочке. Судорожно ищу возможность ей помочь, но пока не нахожу. Жалко ее до ужаса, но что я могу сделать. Надо обратиться к кому-нибудь, кто разбирается.

Трель дверного звонка заставляет вздрогнуть. Нехотя поднимаюсь на ноги и плетусь в коридор. Смотрю в глазок — брат. Открываю дверь и сразу же оказываюсь в медвежьих объятьях.

— Привет, сестренка, — улыбается во все тридцать два. — С первым днем зимы тебя.

Такой довольный и счастливый, что аж зубы сводит.

— Привет, Кирюш, — вымученно улыбаюсь в ответ и выпутываюсь из тисков его рук. Пропускаю в квартиру и закрываю дверь.

— Что с настроением? — Он окидывает меня внимательным взглядом, от которого вряд ли укроется хоть что-то. Кирилл старше на десять лет, но по ощущениям на целую жизнь.

— Да нормально все… — бормочу себе под нос и виновато опускаю глаза. Как в детстве, когда хулиганила, а потом просила прикрыть перед родителями. Он всегда брал мою вину на себя и отдувался за нас двоих.

— Ага, нормально, а глаза на мокром месте. Что расстроило мою малышку? — снимает пальто и ботинки и идет в ванную.

— Соседи…

— Обижают?

— Нет, не меня.

Пока брат моет руки, собираюсь с мыслями, как рассказать обо всем, чтобы понял меня правильно. Скрывать не имеет смысла, возможно, Кирилл единственный, кто сможет помочь. Если захочет, конечно…

— Рассказывай, — выходит из ванной и проходит на кухню. Послушно следую за ним.

— Ты помнишь Зинаиду Руслановну из двенадцатой?

— Конечно.

— У нее есть дочь.

— Любка? Да, в моей школе училась. На пару параллелей старше.

— Она с дочкой переехала недавно в квартиру матери, — тараторю быстро, боясь сбиться и нервно ломая пальцы. — А сегодня я эту девочку встретила в подъезде.

— Ну и что? — Кирилл смотрит на меня настороженно, словно ожидая подвоха.

— Ну как что? — всплескиваю руками и начинаю расхаживать из стороны в сторону. — Холодно же, а она сидит такая несчастная на ступеньках, а эти там балаган устроили, — указываю на дверь и выдыхаю. — Все пьяные.

— Ты-то чего всполошилась?

— Жалко ее, а как помочь не знаю, — шумно выдыхаю и опускаюсь на табурет. В груди болезненно ноет.

— Жень, ну ты чего? — Кирилл поднимает мое лицо за подбородок, вынуждая посмотреть в глаза. — Там есть отец с матерью, сами разберутся.

— Да нет у нее отца, — громко всхлипываю я и отворачиваюсь, чтобы не видел моих слез. — Мать-алкашка только…

— А ты чем можешь помочь?

Он задает вопросы, которые я сама себе уже тысячу раз задала.

— Не знаю, может, как-то попытаться отца найти? — с надеждой спрашиваю я, преданно глядя ему в глаза.

— Имя его знаешь? — хмурится и задумчиво поглаживает свой подбородок пальцами.