Глаза зелёные, почти неестественно, будто вот-вот загорятся звериным огнём. Волосы тёмные, короткие. На щеках лёгкая небритость, какая в моде в моём собственном мире.

Хотя этот, может, просто не успел побриться. Меня караулил.

Одежда та же, только мехового жилета нет.

– Ты... больна, – выдал результаты своих разглядываний он.

– Да ты тоже не вполне... адекватен! Куда ты меня засунул?

– Чувствую в тебе болезнь... но не вижу. Сперва я принял тебя за нечисть, после решил, что ты высшая форма вроде лича. Но одежда на тебе вполне настоящая, не морок.

– Ну слава богу, – проворчала я. Не хотелось бы оказаться перед незнакомцем голышом.

– И в теле циркулирует энергия жизни.

– И что это, по-твоему, означает? – с любопытством склонила я голову на бок.

– Хотелось бы знать, – хмыкнул он.

– Где... – я на миг запнулась, но имя вспомнилось само собой: – Артони?

– Я не подпущу тебя к сыну, пока не пойму, кто ты.

Он продолжал пристально, настойчиво смотреть мне в глаза. Я на миг засомневалась.

Наверное, нужно рассказать, кто я и откуда. Пусть сам разбирается, как я тут оказалась. Но до меня вдруг отчётливо дошло, что я действительно не дома. Не заснула, не напилась.

Я в другом мире. Слишком реальном – и опасности в нём наверняка тоже реальные!

И я не представляла, что тут делают с такими, как я. Судя по камере и решётке – ничего хорошего!

Ответить не успела: раздался громкий, испуганный детский крик – он преодолел кучу помещений, комнат и коридоров, чтобы донестись до нас... до меня.

Я вздрогнула – но мужик, похоже, ничего не слышал!

Крик повторился.

– Артони! – воскликнула я. – Артони!

Схватилась за решётку, попыталась тряхнуть – но куда там, деревянные брусья были сложены в клетки на совесть.

– Что ты вытворяешь?! – мужчина тут же встал в свою воинскую позу, чуть расставив ноги. Едва согнул колени и направил руку на меня.

– Твой сын! Ты не слышишь, он зовёт? – больше всего я боялась, что папаня снова меня вырубит.

Мужик глянул недоверчиво, будто силясь разгадать глубину моего коварства.

– Ма-а-ма! – крикнул голосок совсем издалека.

– Да выпусти же меня, идиот, ты не слышишь разве? – забилась я.

Незнакомец словно прислушался. Или присмотрелся куда-то вовне.

А после вдруг развернулся и стремглав бросился из камеры.

– Эй! – закричала я вслед. – Да выпусти же меня!

Я с ненавистью уставилась на решётку, занесла руку...

И из пальцев вдруг выплеснулось какое-то странное тёмное пламя. Ничего подобного я точно раньше не умела! Опешив, воззрилась на тлеющие доски.

Посередине решётки зияла опалённая дыра. Небольшая – но, подгоняемая адреналином, я умудрилась в неё протиснуться.

И рванула следом за мужиком.

Его уже не было видно, однако каким-то странным образом я словно чувствовала след, оставленный им в пространстве, и знала, куда бежать. И мчалась что есть сил, чертыхаясь на тяжёлый подол.

Мимо пронеслись ещё несколько камер – похоже, мы находились в какой-то крепости. По небольшой лестнице, едва не спотыкаясь о поблёскивающие в темноте ступени, взлетела наверх. Судя по всему, на первый этаж.

Промчалась коротким узким коридором, чтобы вырваться в подобие холла. Вряд ли центрального – какого-то бокового, скорее.

Зато здесь имелась ещё одна лестница, на этот раз освещённая свечами в канделябрах. Наверху затихали шаги, и я рванула за ними.

Мимо окна, в котором сверкнул посеребрённый лунным светом лес, вылетела в длинный коридор.

Странно, за всю пробежку мне никто не встретился! Но я не думала об этом, прислушивалась, откуда донесётся детский крик, куда меня приведёт след отца Артони.