Поздно вечером я написала мужу смс:

- Ты скоро? Надо поговорить срочно.

- Всё завтра. Сегодня меня не жди. Как там малыш, все в порядке?

- Спрашивай у няни, я не в курсе, - довольно цинично отвечаю я. Хотя то и дело гуляю мимо детской и прислушиваюсь к звукам. – Кстати, поздравляю. Хочу побыстрее съехать и уволится, поэтому все бумажные дела нужно завершить как можно скорее.

Сколько я ни ждала, Борис больше не написал. Выпив перед сном успокоительного, я улеглась в кровать и почти сразу уснула. Мне снилось что-то невнятное, сумбурное, но в итоге картинки подсознания разлетелись в разные стороны от детского плача, который ворвался с сон и разбудил меня.

Протираю глаза и беру телефон – два часа ночи. Включаю ночник и усаживаюсь на кровати, рассеянно смотря сквозь тусклое пространство комнаты. Тем временем ребенок ревет и ревет, да что они режут его там? Или вовсе уснули?

Теряя терпение, раздосадованная я шаркаю тапками и иду на плач. Обиженный, недовольный, раздирающий.

- Что случилось? Почему ребенок плачет, никак не успокоится? – захожу в детскую.

- Видно беспокоит что-то. Или по маме скучает.

Няня пуще улюлюкает малыша, но тому все не по чем. Мне кажется она все делает не то и не так. Можно ли так мучить живое существо!

- Дайте-ка мне его сюда, - протягиваю руки.

Няня удивленно смотрит на меня, не спеша исполнять просьбу.

- Я жду, - настаиваю. - Попробую успокоить.

- Хорошо, аккуратно…

Я принимаю малыша и несколько секунд мы изучающе смотрим друг на друга. Рев прекращается, только губки кривятся и дрожат. А его глаза и нос…Они кажутся мне такими знакомыми. Да, он очень похож на Бориса. Его маленькая копия.

- Чем ты не доволен, расскажи, - тихо спрашиваю я. – Ночью надо спать. Может ты голоден?

- Костечка только что поел.

- Костечка? – вопросительно изгибаю брови на вскрывшееся имя и важно продолжаю. – Итак, Константин Борисович, вы поели…

Я перекладываю ребенка в положение «столбиком» к себе на грудь и придерживаю неокрепшую шею. Он весь такой маленький, мягкий, теплый, беззащитный. От его нежности скованность в руках пропадает, я глажу по спинке расслабившегося Костю и начинаю тихо напевать колыбельную, всплывшую в голове.

- Ти-ихо в лесу, только не спит лиса-а…

Медленно прохаживаюсь с ним по комнате, потом выхожу и прогуливаюсь по дому, слушая как тихо посапывает мальчик на плече. Когда он засыпает, я несу в его обратно и аккуратно укладываю в люльку, чуть подкачиваю, когда начинает кряхтеть. Не в силах более сопротивляться Костя отдается сну, раскинув ручки и ножки в стороны. Я стою возле люльки, словно на клей прилипла, и смотрю на него блестящими глазами.

Младенцы все милые, прекрати, Вера. Он не твой. Ребенок любовницы.

Я одергиваю себя и быстро выхожу из комнаты. Зря я его взяла на руки. Зря так бережно прижимала к груди и украдкой дышала его молочным запахом. И самое запрещенное – представляла на секунду, что Костя мог бы стать моим малышом, о котором всегда мечтала.

Этой ночью я крайне плохо спала. Все время просыпалась, не могла удобно устроится, подушка казалась крайне неудобной, а меня саму словно веревкой выкручивало. Это все ото сна, в который опять приходил тот самый мальчик, и самое странное, что я ясно разглядела его лицо и узнала в нем Костю. Бред. Самый ужасный бред, который только можно вообразить. Я не знаю, как такое, вероятно. это все проделки разума. Я видела этого мальчика еще до его рождения, и во сне он был моим ребенком… Нет, нет, нереально… Только не в этой жизни. Надо поскорее закончить все, съехать, чтобы окончательно не сойти с ума.