Так и есть.

Кто вообще для себя будет готовить?! Точно не я.

Я меня холодильник забит только тем, что можно есть в сыром виде или приготовить за двадцать минут.

Как можно тише приоткрываю дверь и крадучись вхожу в квартиру.

Обвожу прихожую взглядом. Всё находится на своих местах.

Если бы пробрался посторонний, то или бы учинили разгром, разыскивая что-нибудь, или бы закрыли дверь, чтобы я не догадалась о засаде.

Значит, свои.

Знакомый запах мужского парфюма помогает безошибочно определить визитера.

Какого черта?!

Мало было дневного шоу?

До чего же непробиваемый человек.

– Что ты тут делаешь? – спрашиваю, заходя на кухню.

Яр оборачивается и широко мне улыбается.

Можно подумать, улыбка на миллион киловатт способна вытянуть из того дна, где мы находимся.

Невольно вспоминаю его довольную рожу, когда засыпал Настю комплиментами.

Не хотелось бы думать, что это ревность. Однако обманываться не приходится. Меня об одной мысли о них выворачивает.

Приходит надавать себе мысленных оплеух.

По-хорошему, для меня было бы выходом, если бы он начал с кем-то серьезно встречаться.

Не с ней.

«Как-то быстро освободился», – с долей злорадства проносится мысль.

На шесть часов ведь договаривались о встрече.

Не мог же он сразу после нее приехать ко мне. Или мог?

– Соскучился. Не терпелось увидеть тебя.

Яр оборачивается, вытирая руки кухонным полотенцем.

Отвожу взгляд от открытых предплечий. Он как будто специально закатал рукава до локтя!

Кто вообще готовит в белых рубашках?!

Хоть бери и о трупах думай.

Подходит ближе, не сводя с меня глаз.

Злость подобна цунами. Ощущаю, как она проносится по венам, оставляя за собой разрушительный след.

Ладони подрагивают, так сильно хочется снести с бесящего лица самоуверенную улыбочку.

– Ты вовремя. Я только закончил готовить ужин. Грейпфруты поставлю в духовку, и можем садиться. Или ты в душ сначала?

Подмигивает мне, и, наклонившись, добавляет на ухо:

– Если подождешь пару минут, составлю тебе компанию.

Если бы челюсть могла упасть со звоном на пол, она бы упала, попросив её больше не мучить.

Несмотря на стайку мурашек, предательски несущихся по моей спине из-за его близости, отталкиваю Ярослава от тебя.

Не могу сориентироваться и понять, как себя с ним вести.

– Ты вообще что ли свихнулся?! – стараюсь не кричать. Выходит плохо.

Негодования так много, что силы на ссору находятся, несмотря на то, что пятью минутами ранее я ощущала сильную усталость.

Он мне своими выходками жить мешает! Я скоро дышать бояться начну, а ему…

Ничего! Совсем ничего! Хоть выгори всё вокруг! Хоть потоп!

Назойливые мысли изводят. Причем настолько сильно, что ни есть, ни спать нормально не могу. Постоянно думаю о случившемся между нами! Хочу всё исправить и не могу.

Да, я не идеальная! Чем больше стараюсь таковой быть, тем хуже становится! Оно и понятно, на работе нужно о работе думать, а на свидании о своем молодом человеке, я же…

Девяносто процентов мыслей – мой брат!

Брат! Пора бы самой это принять, а не строить ложных иллюзий на задворках сознания.

Сейчас же он себя превзошел.

Не день, а бенефис Ярослава Руслановича!

Искры из глаз сыпятся. Близка к чему то грандиозному!

Подбоченившись, отхожу на несколько шагов назад и строго смотрю на него, устанавливая зрительный контакт.

– Пошел вон! – рука сама стремительно вверх взмывает и указывает на дверь.

Яр тяжело вздыхает.

– Ты чего завелась? День тяжелый был? Давай ванну тебе наберу. Полежишь, расслабишься. Можешь поужинать в теплой водичке. Соль, пена, бомбочки – полный набор?

Глядя в его безмятежное, абсолютно открытое, живое лицо, начинает казаться, что я схожу с ума. Как будто мне причудилось, дескать, он посмел закрыться в кабинете с моей коллегой и не пойми чем там заниматься!