Со стороны это выглядеело смешно, но папа всегда говорил, что я эффективна. Только со мной Яр так быстро поглощал еду. У него выхода не было. Тогда ещё я была сильнее. Ну и папа не разрешал ему мне давать сдачи.

Мы спускаемся в гараж. Он просторный. Машины три должно легко помещаться.

– Сюда.

Саша указывает на дверь, которую от посторонних глаз скрывают сложенные в стопку шины.

Она ведет в основную часть дома. Цокольный этаж.

Заглянув, я вижу с десяток коллег, в том числе и Сергея.

На полу же лежат трое мужчин во всем черном. Один из них, несмотря на неудобную позу, с вызовом вскидывает голову.

– Оу, Спирин, ты не боишься? Я ведь запомню. Отсижу и найду. И тебя, и родных твоих…

Почти каждый говорит нечто подобное.

Сергей отрывается от разговора с начальником группы захвата. Делает несколько шагов в сторону борзого мужика.

– На колени поставь его, – обращается к бойцу.

Дерзкого или слабоумного, как вам будет угодно, тут же берут за шкирку, сильно стряхивая.

– А с чего ты взял, что сидеть будешь? – спокойно Сергей обращается к нему.

Негромкий ответ, больше походящий на шипение, я разобрать не могу.

– Видишь, съемка ведется?! – кивает на оператора. – Стал бы я тебе угрожать? Просто предупреждаю и напоминаю – с сегодняшнего дня твоя жизнь круто изменится. Можете уводить, – добавляет, теряя интерес к собеседнику.

В этот же момент замечает меня.

Я ожидаю, что сейчас меня также вышвырнут. Сергей удивляет, лишь покачав головой. Расцениваю этот жест, мол, пропащая.

– Пошли. Документы заполнять будешь, раз совсем не сидится в тепле.

Бумажная волокита – самое мерзкое, что есть в нашей работе. Десятки… А порой и сотни томов уголовных дел, наполненных тысячами листов писанины. В том числе, и от руки.

Пот, слезы, сопли и кровь сотрудников правоохранительных органов. То, что максимум станет изучать на суде сторона защиты. Обвинение – в лучшем случае справку на ста листах прочтет.

Это как «Война и мир» в сокращении. Кто-то шесть лет жизни потратил, а кому-то час и всё понятно.

Домой возвращаюсь в девятом часу.

Ощущение усталости впивается в кожу вместе с потом и пылью.

Я бы сама предпочла к себе не прикасаться.

Душ и кроватка – всё, о чем я мечтаю.

Первое – жизненная необходимость.

Рубашка прилипла к спине, даря незабываемые чувства.

Уже в лифте нахожу в сумочке телефон. Достав его, понимаю – разряжен.

В этот момент до меня доходит – я пропустила встречу с Давидом.

Хныкаю, прикрыв ладонью лицо.

Даже как девушка я ни рыба ни мясо!

Раздражаюсь сама на себя, понимая, что меня ожидает грандиозная ссора.

Зная Давида, могу утверждать – он заказал столик в ресторане и ждал. Как минимум час. Звонил мне и слал сообщения, тем самым разрядив телефон! А я про него даже не вспомнила. Ни разу!

Мы должны воспринимать друг друга как партнеры. Как важную часть жизни, а я…

Сама бы не хотела с собою встречаться, если быть объективной.

По пути до квартиры обдумываю, как буду извиняться перед Давидом.

Все оправдания кажутся какими-то мелочными. Но даже о них я забываю, когда оказывается, что ключ в замке не проворачивается. Квартира открыта.

На секунду мне становится жаль, что не ношу с собой табельное оружие. Сейчас бы оно мне не помешало для уверенности.

Гостей я не ждала и тем более не звала. Мой максимум – забрать Алсу на выходные, позволив родителям (читайте папе) насладиться «тишиной».

А так… Я не гостеприимна.

Папа не любит приезжать ко мне в гости, потому что, как он говорит: «Кроме замороженных полуфабрикатов, переданных мамой, есть в моем жилище нечего».