– Если посчитаешь нужным, расскажешь сам, – тихо отвечаю. – Да и некоторые детали наших жизни раньше времени разрушат волшебство, образовавшееся между нами за эти несколько дней.

Конечно, я имею ввиду себя. Хуже моего поступка не может быть ничего. Но в ужас меня приводит другое, я страшусь узнать, кем является для Кая Виола, и всеми силами отсрочиваю этот момент.

– Но при этом ты меня сама отталкиваешь, разрушая волшебство, – горько усмехается Кай.

– Я проявляю благоразумие, – упрямо возражаю.

– Или в глубине души понимаешь, что портрет в моей сумке принадлежит не моей сестре, да? Так вот, это правда. Я еду к своей невесте.

Конь Кая в этот момент громко цокает по неизвестно откуда взявшемуся на лесной дороге камню, а мое сердце синхронно с этим звуком спотыкается, замирает на долю секунды, а потом принимается разгонять кровь с утроенной скоростью.

– Хм, ясно, – поджимаю губы, запрещая себе говорить что–то еще.

Я не имею никакого права на обиду, я даже на женскую истерику не имею права.

– Это договорная помолвка, мой отец все организовал, а я его послушался. Со мной произошел несчастный случай, часть памяти стерлась. До недавнего момента мне было все равно, кто станет моей супругой, Виола казалась не худшим вариантом. И я легко согласился, настояв лишь на самостоятельной поездке, дабы прочувствовать, как живут простые люди, – продолжает откровенничать Кай отстраненным тоном, словно он сейчас пересказывает скучный параграф из научного труда, а не события собственной жизни.

Хм, в наше время свирепствует какая–то эпидемия стершейся памяти, не иначе! Но вслух я эту мысль не озвучиваю, спрашиваю другое.

– И как? – подаю голос. – Прочувствовал жизнь простых людей?

– Не уверен, – после секундного размышления отвечает Кай. – Зато узнал, каково это, быть свободным, не иметь обязательств и жить по зову сердца, а не долгу.

– Это гораздо более ценные знания, – слабо улыбаюсь, – хотя и гораздо более опасные.

– Это точно, – легко соглашается со мной Кай, и напряжение, до этого витавшее между нами, полностью улетучивается. – И как теперь быть? Мне не нужна Виола, мне нужна ты.

Мое сердце делает очередной кульбит, на этот раз радостный. Но я строго одергиваю себя. Моя тайна – отнюдь не договорной жених.

– Где это видано, чтобы юноша из Верглавы мечтал о девушке из Кевларии, – пытаюсь перевести наш разговор в шуточное русло, – не позорь свой род!

– Это все такие предрассудки, – но Кай не настроен на шутку, – наши родители погрязли в древних обидах, первопричины которых никто сейчас даже не вспомнит. На самом деле, мне кажется, попытка примирения была, но ее подробности мне неизвестны. Нашему миру нужны перемены, а иначе жизнь начнет затухать, загнивать, как в болоте, в которое не поступают свежие струи воды.

– Большинство не любит перемены, им спокойнее и комфортнее жить по древним правилам, нарушая их исподтишка. Не будь идеалистом. Людей все устраивает, – грубо прерываю его патетичные речи. – Лучше давай о насущном, далеко еще? Успеем затемно или будем ночевать в лесу?

– Ты не права. Если во всем слушать людей, то воцарится неизвестно что. На то и нужна власть, в том числе, чтобы менять строй. И да, мы сегодня ночуем в лесу, – произносит Кай холодно.

15. 14

Земля оказывается гораздо тверже самой старой и неудобной лежанки в башне. Это очень неприятное открытие.

В итоге я верчусь с боку на бок, пытаясь обмануть мозг и уверить его, что уж в этом–то положении точно мягко и удобно.

– Иди уже сюда, вертлявая ты моя, – беззлобно ворчит Кай, притягивая меня к себе, – сил нет, смотреть на тебя.