Позвонить Никите? Мы совсем мало общались. Друзей у меня не было. Только наличка, документы и совершенная растерянность. Ноги сами принесли в знакомую любимую кофейню, где я не была с тех пор, как дружба со Светой кончилась.

Очень хотелось перевести дух, хоть как-то успокоиться и подумать, что делать дальше. Я заказала латте, а еще попросила неразговорчивого бармена описать декорации во внутреннем дворике. В детстве я обожала их рассматривать, а сейчас могла только касаться.

А потом, сидя на качелях и пытаясь пить слишком сладкий кофе, я разревелась, поняв, что детская влюбленность никуда не делась. Что я все еще вздрагиваю, услышав его голос, что помню каждую похвалу в свой адрес и особенно четко – малейшую деталь подслушанного разговора. И не могу избавиться от этого, разжать тиски, давным-давно сжавшие сердце.

Разумом пытаюсь говорить себе, что я взрослая, а взрослые не влюбляются в тренеров и уж точно не боятся их злости. Но во мне никогда не было необходимой внутренней силы.

Все в кофейне навевало не самые веселые воспоминания, поэтому я бреду по улице и чувствую, как наступает ночь. У нее особый запах и звук. Это ощущение невозможно описать, его можно только почувствовать. Закрыв глаза и вслушавшись в шум ночного города, в далекий приглушенный смех, музыку из окон автомобилей. Центр никогда не спит, и мне совсем не страшно брести по улице, но через несколько часов все стихнет, и оставаться здесь станет опасно. Нужно найти гостиницу, хостел или еще какое-нибудь место для ночевки…

А завтра позвонить брату и рыдать, умолять, уговаривать, чтобы он нашел мне новый дом, потому что в старом я оставаться больше не могу. Не могу вечно жить напоминанием о потерях отца. И о жизни, которая могла бы быть.

Сначала чуткий слух улавливает торопливые шаги за спиной. Я сторонюсь, чтобы уступить спешащему дорогу, но чужие руки вдруг крепко обхватывают меня за плечи и тянут куда-то в сторону. От страха, лишившего голоса, я не могу даже вдохнуть.

- Попалась!

Шум машин, гул ночного города, музыка из баров и ресторанов – все смешивается в единую какофонию звуков, от которой раскалывается голова. Я не могу дышать, но не потому что мужские руки сдавливают грудину, а потому что снова слышу его голос. Он очень близко, дыхание царапает кожу. Мне кажется, я слышу, как бьется сердце мужчины, но на самом деле это лишь иллюзии перепуганного мозга.

- Пусти! – рвусь на свободу, но не так-то просто сдвинуть его руки хотя бы на миллиметр.

- Думаешь, можно разрушить мою репутацию и просто сбежать? Нет уж, крошка, так не пойдет. Хотела войны? Сейчас получишь.

- Пусти! Я буду кричать!

- Кричи сколько угодно,  твои ориентировки передали ментам с пометкой, что ты буйная и неадекватная.

- Я не буйная! – задыхаюсь от возмущения.

- Я вижу.

- Отпусти немедленно!

К моему удивлению он вдруг слушается. Я не чувствую опоры и отшатываюсь, но, к счастью, успеваю опереться на стену и не упасть.

- Отпустил. Куда побежишь? Я ведь все равно догоню. Зачем ты хочешь сделать себе больно, Настасья?

- Не стыдно издеваться над слепой девушкой?

- Не стыдно втыкать мне нож в спину после всего, что я для тебя делал?

- Ты разрушил мою жизнь!

- И ты решила разрушить мою в ответ? Давай посмотрим, что у тебя выйдет. И до чего ты доиграешься…

Я оказываюсь зажата между стеной и его телом, хотя разницы никакой: стальные мышцы под моими ладонями внушают иррациональный страх. Да он же одним движением способен стереть меня в порошок! И о чем я только думала?

Но я знаю, о чем. Мне было обидно. Так обидно, что разум отключился, уступил дорогу эмоциям. Я перешла дорогу Алексу Крестовскому, и теперь он это так не оставит, его, в отличие от большинства, не трогает хрупкая девочка в черных очках. Ему плевать на меня, для него существует только его репутация, его жизнь, его успех. Ради которого он шагает по головам и судьбам.