К сожалению, Макс всего лишь высадил нас у ворот поселка, позволив пройтись до дома. Это не больше пятнадцати минут, но мы нарочно идем медленно, продлевая завершение вечера.

- Он не такой уж плохой. Просто иначе никак, ты либо добрый дядя, на котором гроздьями висят дети, либо тренер, который приносит медали. Алекс – приносит. В том числе благодаря своей… м-м-м…

- Сучности.

- Суровости. Он правда знает свое дело, умеет настраивать на работу, на прокаты. Видит спортсмена насквозь. Знает, когда нужен психолог, а когда можно покричать. Какая программа сядет идеально, а какая будет смотреться так, словно взята с чужого плеча. Это талант.

- Знаешь, я сейчас покажусь тебе бестактным, но не могу не сказать. Для спортсменки, пусть и бывшей, ты удивительно хорошо говоришь.

Я смеюсь, пытаясь представить себе смущенное лицо Никиты и Макса, который сейчас идет позади нас и наверняка мучительно пытается сдержать улыбку.

- Ну что ты смеешься? Все спортсмены, которых я знал, даже значения не всех слов знали.

- Я много слушаю устную речь. С тех пор, как ослепла, пачками глотаю аудиокниги, слушаю фильмы и все такое.

- Так значит, этот Алекс всегда ведет себя как напыщенный мудак? А почему он Алекс? Косит под американ-бой?

- Не знаю. Так приклеилось. У них в семье это своего рода традиция. Его брат, владелец «Элит» - Серж, а жена Сержа – Крис. Вот и к Алексу пристало. Но в глаза, конечно, все называют его Александром Олеговичем.

- Серьезно. Мне показалось, между вами есть какая-то недосказанность.

- Я…

Закусываю губу, не хочу делиться с Никитой не самыми приятными подробностями прошлого. Но он первый, кто по-настоящему интересуется тем, чем я живу.

- Я была в него влюблена, когда выступала по юниорам. Сильно влюблена.

- И что потом случилось?

- Ничего. Случилось ДТП, я потеряла зрение, а Алекс – интерес к бывшей спортсменке, ставшей бесперспективным инвалидом. Так и прошла любовь.

- Прости. Я напомнил о неприятном.

- Я помню об этом каждый день. Такое не забывается. Папа настаивает, чтобы я ходила тренироваться, но даже боюсь представить, сколько он заплатил клубу, чтобы Алекс со мной возился. Но от иллюзий полезно избавляться. Я разлюбила его, когда поняла, что тренер больше не навестит меня в больнице, что он занят своей чемпионкой.

- Анастасия Борисовна, мы пришли, - говорит Макс.

- Что ж, вот и мой дом.

Никита отпускает мой локоть и, не успеваю я испытать легкое разочарование, осторожно берет за руку. Ладонь обдает приятным теплом.

- Насть… спасибо, что погуляла со мной. Это было очень круто. Ты потрясающе выглядишь на льду. Да и вне его… я могу пригласить тебя на второе свидание?

Улыбка касается губ без моего на то согласия.

- Ты так этого хочешь?

- Да. Я очень хочу. Если ты хочешь.

- Хочу. Пригласи.

- Договорились! Я придумаю, куда пойдем, и позвоню. Насть…

Я догадываюсь, к чему все идет и дыхание перехватывает от предвкушения первого в моей жизни поцелуя.

- Можно я тебя поцелую?

- Если Макс отвернется…

- Он тактично курит в паре метров от нас.

- Тогда целуй, - шепотом отвечаю я.

И уже почти чувствую тепло губ Никиты на своих, как вдруг слышу звук распахнувшейся двери дома и строгий окрик отца:

- Настасья, уже половина двенадцатого! Немедленно домой!

От досады хочется застонать и топнуть ногой, но я лишь разочарованно улыбаюсь.

- Прости. Мне пора.

- Вот еще одна причина пригласить тебя на второе свидание. Мне повезло, что он вышел без ружья, да?

- А он без ружья?

- Всего лишь с планшетом.

- Ты самый везучий парень на свете.

- Настасья! – снова кричит отец.