— Ммм, яйцо в хлебе, — издевательски протянула Саша, — очень сложное блюдо. Даже не знаю, как ты сумел…

Договорить ей не дали. Борис одним рывком поднялся на ноги и со скоростью ягуара сократил между ними дистанцию. Поддев точеный подбородок девушки, мужчина впился в ее уста грубым поцелуем.

— А вот это ты зря, сладкая, — охрипшим голосом произнес Борис и со смешком добавил, — я и правду убираю свидетелей своего кулинарного провала.

— Совсем нестрашно, — не поведя и бровью, огрызнулась рыжая ведьма.

—Нестрашно? — полоснул горячим дыханием по ее губам мужчина. — За такую вольность я собираюсь мучить тебя до смерти офигенным сексом.

9. Глава 9

Что-то изменилось в их отношениях. Это было не особо заметно внешне, но Борис ощущал всей кожей – что-то стало другим. Поцелуи, объятия, даже секс. Они больше не кидались друг на друга словно голодные нимфоманы, Саша не пыталась высосать душу мужчины через член, а Борис не превращался в отбойный молоток, удовлетворяют свою похоть. Их прежде башенный секс теперь все больше напоминал занятия любовью. Даже не "занятие", творение! Они, точно вечно пьяные скульпторы, скользя телами, создавали скрытое от чужих глаз, но все же превосходное искусство.

Их отношения совершенно точно вышли на другой уровень. Иной, тот, в котором не нужно говорить, чтобы понять друг друга. Наплевав на авралы и заботы, они позволили себе раствориться в нежности и подростково-розовой безалаберности, блестящей, как новогодняя мишура и озорной, как пузырьки итальянского игристого вина, которого неожиданно полюбила Саша.

Вторым открытием стало для них такси. Черные машины с бело-голубыми наклейками катали из по всему городу, в скверы, парки, клубы. А они, два дурака, то и дело смущали уставших водителей жаркими поцелуями на заднем сидении. Борису неожиданно понравились цветочные магазины, и лавки крафтовых сладостей, а Саша вдруг полюбила триллеры и фанерную попсу девяностых.

Ноябрь стал для них месяцем роз и кино, которое они смотрели каждый вечер, обмакивая кусочки жареного хлеба в сырное фондю. Удивительно внезапно у Бориса и Саши обнаружилось тысячи мелочей, которые они оба считали "классными", "прикольными" и "просто ужасными". Иногда они танцевали танго, обнаженные, жаркие, всегда превращая его в изящную прелюдию перед горячей ночью любви.

За несколько недель они безжалостно изнасиловали все мессенджеры и соцсети, списываясь не меньше пяти раз за день, просто чтобы спросить, «ты обедал»? Настроение теперь всегда было лениво-сентиментальным, что проявлялось в такой пошлости, как рисунки на салфетках, записки на холодильнике, конфетках, брошенных украдкой в сумку.

Они играли пальцами, соприкасаясь кончиками и говоря при этом «дыщ», Борис покупал ей плюшевых медвежат, а Саша рисовала его карандашом не только по утрам.

Старый друг и компаньон Руслан даже посмеивался, что Борис в свои сорок два восполняет тот недостаток романтики, которой ему не хватило в семнадцать. А тот лишь смеялся, ничуть не смущенный дружеской издевкой.

Да, он влюбился. Влюбился наивно и смело, как не влюблялся никогда. Ему нравилось смотреть на Сашу, перебирать волосы, сцеловывать мурашки с упругой груди, трогать ее стройные ноги и впалый животик. Нравился ее смех, и нравились слезы, которые она лила при просмотре мелодрам. Нравилось, что она прижималась к нему во сне, и нравились ее неудачные, но приготовленные с любовью, завтраки.

Саша все ходила в его рубашке на голое тело, а Борису пришелся по душе костюм Адама. Обе холостяцкие квартиры стали для них райским садом, и им не было тесно за барной стойкой в студии Саши.