Когда наши лица оказываются на одном уровне, Леон принимает демонстративно задумчивый вид и откидывается на спинку кресла.

Помолчав, спрашивает:

— Ты знаешь, что такое коммерческая тайна?

— Где-то слышала, — юродствую я.

Проигнорировав, он продолжает:

— Я надеюсь, у тебя хватит мозгов отнестись к этому понятию серьезно. У тебя на руках нет и не будет информации, которая может нанести хоть какой-то вред фирме, но для тебя, если нарушишь договор, последствия будут фатальными. Так что, дать тебе еще время на раздумья?

Он кивает на лежащие перед собой документы.

Мои щеки заливает краска. Я чувствую обиду, чувствую себя оскорбленной и не могу с ним спорить…

— Я обычно читаю документы, перед тем как подписать, — говорю ему с предательским хрипом в голосе. — Мне все понятно. И мне… не девятнадцать.

Его лицо остается бесстрастным. Только голубые глаза сверлят на моем лбу дыру, заставляя снова гореть на щеках пятна.

Подавшись вперед, он берет в руки договор и начинает неторопливо его подписывать. Демонстрируя то, что тоже читает документы перед подписанием, медленно скользит по страницам взглядом, прежде чем оставить размашистый автограф внизу. А может быть, эту честь он оказывает конкретно моим документам, может быть. Как угодно.

Я наблюдаю за его руками.

За длинными загорелыми пальцами, дорожками вен на тыльной стороне и вокруг запястий. На левом у него часы с титановым ремешком, предплечья покрывают темные шелковистые волоски.

Сглотнув, я отвожу взгляд.

Что он сказал Ульяне? Они говорили обо мне?

Смотрю на его склоненное лицо с острыми линиями, сжимая пальцами блокнот, который с собой захватила.

Закончив подписывать, Леон двигает ко мне документы, спрашивая:

— Письмо от голландцев готово?

— Почти…

— Это убери, — указывает он подбородком на чашку. — Документы Камиле передашь потом, мы сейчас уезжаем. Письмо возьми с собой.

Леон встает, заставляя меня взметнуть вверх глаза. Вслед за ним.

— Куда? — спрашиваю я.

13. Глава 12

Меня не удивляет, что он распоряжается мной, как захочет.

Любая работа, содержащая слово «секретарь», уже подразумевает определенное рабство. Я знаю, что нахожусь в распоряжении Леона пять дней в неделю, и не всегда с десяти до семи, а список моих обязанностей он еще не оглашал.

Меня отбрасывает на спинку сиденья при каждом торможении несмотря на то, что Леон ведет спокойно, без виражей в плотном потоке машин.

По крайней мере, эта болтанка отвлекает от любых тревожных мыслей. Пусть щеки у меня уже остыли, но внутри все так же буря.

Я еще толком ничего не подписала. Возможно, стоит просто попросить высадить меня у тротуара и забыть о нашей встрече? Раз и навсегда…

Я бросаю взгляд на четкий профиль, чувствуя укол в животе. Опускаю глаза, скользнув по широко разведенным коленям.

Может, у него есть другая машина? Нормальная.

«Ауди» сворачивает на светофоре, и мое плечо упирается в дверь.

— Пфф-ф… — я роюсь в сумке.

Ищу папку, которую собрала наспех. Нахожу письмо, интересующее моего босса, и, бросив на него взгляд, уточняю:

— Что тебе нужно?

— Просто читай, — говорит Леон.

Он ведет машину одной рукой, глубокомысленно прижав кулак другой к губам.

Я втягиваю носом воздух до свиста, глядя в свой перевод.

Чтобы найти нужный темп, тот, который мне кажется подходящим, трачу минуту. Я уже знаю контекст письма, ведь посвятила этому имейлу половину вчерашнего дня.

Оно — от архитектурной фирмы и представляет собой кучу не очень понятной мне информации. Когда заканчиваю, бросаю на Леона взгляд, слыша короткое:

— Еще раз. С того места, где начинается смета.