— Я не говорю о профессиональном порно. Туда попасть еще сложнее, чем на обычный экран. А если тебя и на обычный не берут…

— Откуда вы знаете, что в порно сложно попасть? — резко перебиваю. — Вы пробовали, и вас не взяли?

Я произношу эти страшные слова быстрее, чем успеваю осознать их смысл и последствия для себя. В помещении воцаряется гробовая тишина. Я чувствую на себе напряженный и осуждающий взгляд продюсера. Ну все, я провалила пробы на первую главную роль в своей жизни. Пока не понимаю: я расстроена или нет? Деньги на учебу мне, конечно, нужны, но в целом весь этот фиктивный брак — какое-то сомнительное дело.

Мужчина плотно сжимает челюсть. Видно: он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Жду, когда он меня выставит.

— Ты не ответила на мой вопрос: ты девственница? — произносит ну после оооочень долгой паузы, в течение которой, как я поняла, он вел внутреннюю борьбу.

Меньше всего я ожидала, что он повторит вопрос. Значит, я пока еще не провалила пробы?

Ну и как правильно на это ответить? Думаю, правильным будет такой ответ:

— У меня был один половой партнер. Видео сексуального характера с моим участием не существует.

Я вижу удовлетворение в его глазах.

Он снова берет в руки досье. Листает несколько страниц. Хотела бы я знать, что именно сказано обо мне в этой увесистой папке. И все-таки откуда там столько информации про меня? За мной следили? Я, конечно, веду соцсети, у меня много подписчиков, но прям каждый свой шаг я не выкладываю. Выходит, за мной была слежка?

И тут мне становится не по себе.

Это, вообще, законно?

— Точно нет судимых родственников? — Севастьян поднимает на меня глаза.

— Точно.

— Ты уверена? А что, если какой-нибудь троюродный дядя сидел или сидит?

— Среди известных мне родственников судимых нет. За неизвестных не могу отвечать.

Он снова опускает глаза к досье. Листает страницы, возвращается назад, что-то перечитывает. Задумчиво барабанит пальцами по столу. Затем поворачивает к продюсеру лицо и вопросительно глядит.

— Элла — лучшая кандидатка на роль вашей жены, — отвечает продюсер на немой вопрос начальника. — Без вредных привычек, без сомнительного прошлого, без участия в скандалах. Нормальные адекватные родственники. Простая хорошая девушка из народа. И что самое для нас главное — талантливая актриса. Никто не заподозрит фальши.

Севастьян с секунду думает и едва заметно кивает.

— Как ты уже знаешь, мне нужна жена. Фиктивная. Я предлагаю тебе контракт на год. В течение года до выборов ты будешь изображать на публике мою жену. После мы разведемся, и ты получишь гонорар. Также ты будешь получать ежемесячную зарплату. — Севастьян достает из другой папки какой-то документ из нескольких листов, скрепленных степлером, и протягивает мне. — Ознакомься. Это контракт.

До этой секунды все происходящее еще казалось мне шуткой. Странно, конечно. Вряд ли кто-то будет рыть на тебя досье и приглашать на встречу с влиятельным мужчиной просто ради шутки. И все же в правдоподобность происходящего не очень верилось.

Но когда я вижу перед собой контракт с множеством пунктов о том, что я могу и не могу делать в следующие двенадцать месяцев, я понимаю: все более, чем серьезно. А еще — здесь уже везде проставлено мое полное ФИО. Меркулова Элла Николаевна обязуется…

Я читаю долго и внимательно. Подождут. Я должна точно понимать, на что подписываюсь. В принципе, ни один из пунктов меня не удивляет. Я должна проживать со своим фиктивным супругом на одной жилплощади, но в разных комнатах (про разные комнаты говорится отдельно, и это меня радует). Я не могу вступать ни с кем в любовные отношения, я не могу появляться в публичных местах с другими мужчинами. Особенно меня забавляет пункт про то, что, пока действует контракт, мне нельзя беременеть. Еще нельзя пить алкоголь, курить сигареты, употреблять наркотики, носить откровенную одежду, выкладывать посты в соцсети без предварительного согласования…