Ренци был занят.

Прямо напротив меня, стоя на руках и закинув ноги на стену, он отжимался.

Раздетый по пояс.

У меня во рту пересохло.

– Пятьдесят семь, пятьдесят восемь… – выдыхал Дориэн.

Штрафной жетон, лежавший на полу перед ним издевательски мигал, но не тух, хотя, насколько я помнила, назначено было всего пятьдесят отжиманий.

Месть ректора?

Однако не было похоже, что Ренци устал или запыхался. Скорее, ему уже до Проклятого надоело.

Дориэн был вторым мужчиной, которого я видела полуобнаженным.

Первый – кузнец в нашем поместье. Человек, несомненно, впечатляющего телосложения, но уже немного поплывшего.

А Ренци…

Уши готовы были задымиться, как просроченный штрафжетон, когда я вспомнила, как наглаживала это тело. И не важно, что тогда я думала совсем о другом.

Сейчас я таращилась во все глаза на рельефные мускулы, перекатывающиеся под кожей, и чувствовала, что у меня ладошки становятся влажными.

С гадского Дориэна можно было ваять статую.

Длинные ноги, узкая талия, переходящая в увитые жгутами мышц ребра, широченные плечи, крепкая шея.

Черная челка, чуть завиваясь на конце прядей, свисала скрывая от меня лицо Ренци.

И мое от него, что было определенно к лучшему.

Взгляд отвести я не могла, но и тешить самолюбие Дориэна невольным восхищением тоже не хотела.

– Семьдесят.

И только на этой цифре жетон удовлетворился.

Ренци плавно опустил ноги на пол, демонстрируя звериную гибкость, и, распрямившись, посмотрел на меня:

– Чего тебе, Чаргеттто?

Он явно был не в духе. Потянулся за полотенцем, лежавшим рядом, хотя на нем не было ни капельки пота.

– Я… э…. – ффух, – Ректор Натори сказал, что у нас с тобой сегодня тренировка, – выдохнув, бодро начала я, но Дориэн стал на меня надвигаться, и смелость моя дала трещину. Я попятилась назад, но почти сразу прижалась лопатками к двери. – Они же включены в учебную программу, опаздывать нельзя… – все тише говорила я и замолчала, когда Ренци подошел вплотную.

– Ты только за этим пришла?

Силы небесные! Почему он не одевается?

– Нет, – облизнула я пересохшие губы.

Взгляд Дориэна переметнулся на мой рот, Ренци медленно склонился ко мне, а я, зажмурившись, выпалила:

– Мне надо тебя еще раз осмотреть!

Тишина.

Я приоткрыла один глаз.

Выражение лица Ренци было непередаваемым. Я бы не взялась описать всю гамму чувств, отражающуюся на нем.

– Чаргетто, ты нарываешься, – серьезно сказал Дориэн. – Так дело не пойдет. Хочешь меня осмотреть, значит, я тоже самое я буду иметь право сделать в отношении тебя. Мы напарники. Ты посмотрела. Потом я. Ты потрогала, затем моя очередь.

И погладил верхнюю пуговку на моем вороте!

– Ренци, – осторожно подбирала я слова, помня о том, что он ненормальный, а мне нужно с ним «взаимодействовать», – мне кажется, ты меня неправильно понимаешь. У меня нет желания тебя трогать, мне это НУЖНО.

Судя по тому, как стиснул зубы Дориэн, я опять сказала что-то не так, и мной остались недовольны.

– Зачем?

В общем-то вопрос был резонным.

Я бы тоже хотела знать, зачем постороннему человеку меня лапать.

– У тебя есть защита, кроме родовой и той, что ты зациклил на самовосстановление.

– Нет.

– Да.

Ренци посверлил меня синим взглядом.

– Ну, допустим. Хотя я сомневаюсь, что мог каким-то образом упустить такое. И что с того? – что-то в его тоне подсказывало, что он не совсем откровенен.

– Я думаю, что именно она может мешать тебе удерживать защитные заклинания. Ее надо или снять, или доработать, – немного слукавила я.

– Все бы тебе, Чаргетто, с меня что-нибудь снять… – протянул Дориэн.

– Зато ты просто образец морали. Мои пуговицы трепещут в ужасе, – не выдержала я.