— Не люблю овсяную… Мам! Ну, почему овсянка?

— А я люблю!

Пухлые губки Саши расплылись в радостной улыбке, и она уверенно взяла ложку.

— Так, юная леди, ешьте, что подано! — бросила в зеленоглазую Машу испепеляющий взгляд Ярослава. — Иначе отправитесь в детский сад голодной!

— Там тоже будет каша, — скривившись, Мария взяла ложку и принялась смешно давиться нелюбимой овсянкой. — Мам, положи мне сахар!

Улыбнувшись, я придвинула дочкам булочки с джемом.

— Я положила достаточно сахара! Если есть его слишком много, испортятся зубы. По-моему, в последний раз у стоматолога мы с твоей матерью держали тебя вдвоем! — топнула ногой тетка.

Щелкнула кофемашина, сообщая, что готов ароматный кофе.

Накладывая кашу себе в тарелку, краем глаза я зацепила Машу, которая упорно потянулась к сахарнице за теткиной спиной. Саша испытывающим взглядом серых глаз молча следила за сестрой. Видимо, ей было интересно, удастся ли Марии утащить ложку сахара.

«Отчаянная», — мелькнула мысль.

Одна, вторая, третья… Тетка резко обернулась. Вздрогнув, Маша выронила полную ложку сахара из ловких маленьких ручек.

— Я же сказала, сахара и так достаточно! — всплеснула руками Ярослава. — Ты что, хочешь стать толстой?!

— Как ты? — отчаянно сгребая маленькими ручками сахар в кучку, Маша окончательно перепачкалась.

— Я что, по-твоему, толстая? — округлила глаза Ярослава.

— Так, все. Маша, быстро пошла в ванную комнату отмывать липкие руки! – я громко поставила на стол свою порцию каши и строго взглянула на дочку.

Нахмурившись, маленькая вредность выбралась из-за стола и гордо затопала в сторону ванной комнаты.

К тому времени, как у молчаливой Саши тарелка была пуста, Маша все еще кривилась над своей порцией каши.

— Ты будешь есть, или нет? Мы опоздаем! — взорвалась я.

— Она слишком сладкая, эта каша! Меня от нее тошнит, мам!

— Больше не буду для тебя ничего готовить, — обиженно фыркнула Ярослава, и первой поднялась из-за стола. Из наших двойняшек Мария была ей ближе, чем спокойная Сашенька, но ее вредность частенько доставляла нам хлопоты.

— Даже булочки? — испугалась Маша.

— Даже булочки! На всех испеку, а ты сама для себя их пеки, раз ты такая умная!

Широко распахнув глазки, наша Маша начала уверенно давиться овсянкой.

— Вот, доела! Смотри! — ткнула она у мойки Ярославу в бок пальцем.

— Так-то лучше. Смотри, чтобы у тебя там ничего не слиплось от такого количества сахара, — едва сдерживая улыбку, покачала головой та.

Я повела девочек переодеваться. Нас всех ждал сложный день - завтра банкет у Омаровых, и сегодня я вряд ли освобожусь раньше позднего вечера.

Всю дорогу до садика меня продолжали захлестывать отчаянные мысли, и от них не было никакого спасения.

«Если бы я сказала ему о детях... Если бы только сказала... Остался бы он?"

Как же сложно...

Отправив дочек в садик, я поехала в ресторан. Если завтра банкет, то сегодня предстоит трудный день. Вряд ли я заберу девочек раньше закрытия. Но чем больше у меня будет хлопот, тем лучше. Работа отвлечет меня от горьких размышлений.

Перед глазами против воли поплыли воспоминания. Метелин возвращается домой. Поднимается в спальню. Накануне выборов в офисе задерживались до полуночи, и это никого не удивляло.

…Он медленно расстегивает пуговицы на рукавах белоснежной рубашки. Его пальцы принимаются за остальные пуговицы, и я пристально слежу за его пальцами. Дыхание сбивается. А ведь он даже еще меня не коснулся. Он всего лишь снял рубашку.

«Надя, ты спишь?» — звенит в ушах его шепот.

«Нет», — шепчу в ответ едва слышно. Губ касается полусонная улыбка.