– А раз нормально. То пойдешь после урока к завучу. И скажешь. Что все у тебя хорошо. Чтобы на меня. Из-за тебя. Больше не орали. И завтра же. Принесешь. Деньги. За. Фотографии! Всё! Продолжаем урок.

И тут же раздается бодрое дребезжание звонка.

В кабинете завуча нет никакого завуча. Девчонки, крутящиеся возле, снисходят сообщить, что Химчистка уехала в отдел образования и будет только завтра. Здыхлик с облегчением вздыхает и тащится к спортзалу. Физкультура. На нее не надо торопиться. А надо идти как можно медленнее и как можно дольше копаться в раздевалке. Жаль, что учитель не даст проторчать в ней весь урок. Но за опоздание ругать не станет.

– Стоять, Здыхлик!

Тягучие гласные, браслеты с заклепками, стойкий аромат самцов – такой плотный, что его, кажется, можно трогать руками. Не самые крутые из старшеклассников, но явно мечтающие такими стать. Что-то сегодня у сильных школьного мира повышенный интерес к Здыхлику.

– Мы щас уходим, сумки здесь оставим, – лениво тянет один из них, поигрывая мячом на резинке. Мяч черный, блестящий, разрисован мелкими белыми черепушками. – Стой здесь и сторожи, понял? Мы щас туда и обратно, за сумки ответственность на тебе – народ, сюда клади, тут стул сломанный в углу. Чтоб сторожил, понял? Придем, тебя не будет – найдем и бошку в клозет затолкаем, понял?

– А урок? – глупо спрашивает Здыхлик, заранее зная ответ.

– Слушай, Здыхлик, э! Але, ты че-т не понял! Сумки сторожи, понял? Уроки ему, гы-ы-ы! Погодишь учиться. А то больно умный станешь. Пошли, народ, дело на миллион.

На миллион… нет у них, конечно, миллионов. Но какие-то темные делишки крутят и деньги у них водятся. Если бы у них классная потребовала на фотоальбом, они бы шутя выложили… Погоди-ка, Здыхлик. Спроси у них. Ты уже спросил сегодня у Зубра.

– А что вы мне за это дадите? – холодея от своей наглости, ломким слабым голосом спрашивает Здыхлик.

Прямо к его носу подплывает носатая физиономия обладателя мяча на резинке. Под носом маленькие усики и пара прыщей. Пахнет мятной жвачкой и еще чем-то острым, непонятным.

– Але, зайка моя, ты че-т сказал? Ты че, денег за услугу хочешь?

Мяч в черепушечках отлетает от руки хозяина, бьется о стену рядом со Здыхликом и тут же возвращается назад. Раздается довольный гогот. Здыхлик чувствует уже знакомый обжигающий жар, подбирающийся снизу, плывущий от паха к груди, поднимающийся по горлу, уходящий столбом вверх. Он снова ныряет в чужие зрачки, видит в них невнятные, но очень жадные до жизни искорки. Нет, я не хочу денег за услугу. Я хочу возможность иметь деньги, когда мне это нужно. У тебя она есть, я знаю. И мне, кажется, даже не надо твоего согласия.

– Э, народ, он, кажется, того… Э, ты не сбрендил? Слушайте, с ним не опасно сумки оставлять?

– Ничего, – выдыхает Здыхлик горячий воздух. – Я посторожу.

– Пойдем, бртан, че ты. Он посторожит. Хороший мальчик.

Уходят, оставляя за собой хвост ароматов.

Здыхлик стоит возле сломанного стула. На стуле гора рюкзаков – со значками, с заклепками, с надписями. Мимо идут школьники. Потом мимо не идут уже, а бегут – скоро звонок. Потом никто не бежит – звонок прозвенел, все уже прибежали. Один Здыхлик, маленький и жалкий, стоит в пустом затхлом коридоре и стережет чужие рюкзаки.

Шум. Идут. Если заберут сумки быстро, можно будет успеть на остаток физкультуры, и прогула не будет. Урок только начался.

Что-то не то.

– Не, ну а че я мог сделать, ну?

– Не, ну в натуре ниче.

– Во, блин, попали. Откуда они вообще взялись?

– А много взяли?

– Да в этом, что ли, дело?! Нам же никто больше ничего теперь не доверит!