За окном орет сирена, и я привычно срываюсь проверить тачку. Запоздало вспоминаю, что это не может быть моя. Еще не принял ситуацию. Все еще мысленно там.

Перебираю рубашки и пару запасных штанов, размышляя, какова вероятность откопать в своем старом шкафу залежи каких-нибудь футболок. Хотя размер вряд ли подойдет. Семь лет и активные тренировки сказались и на ширине плеч, и на вкусе. Носить мрачные тряпки со старперскими рок-группами — отстой даже для человека в моем положении.

Из коридора доносится какой-то странный звук, похожий на стук. Курьер? Почему не было слышно звонка?

Придерживая полотенце от падения, иду проверить. Прислушиваюсь к звукам за дверью, заглядываю в глазок — ничего. Может, телефон вибрировал?

Иду в ванну, где оставил смартфон, по пути наступаю в какую-то лужу и поскальзываюсь, больно ударяясь костяшкой о стену. Что за черт? Это с меня что ли так натекло?

Захожу в ванную, успеваю выловить взглядом лежащий на стиралке телефон, когда мне в морду выплескивается какая-то вонючая жижа. Голову накрывает еще более вонючая тряпка, я оступаюсь и падаю, вспоминая весь свой богатый запас непечатного фольклора. Что за?..

Тело мгновенно активизируется, ощущая угрозу. В два четких движения сбрасываю тряпку, подскакиваю на ноги, готовлюсь размазать смертника по стене. К сожалению, полотенце осталось на полу.

К сожалению, передо мной само исчадие ада.

6. Глава 5.

2002 год. Антон

— Я не хочу таскаться с ней в школу! — обиженно складываю руки на груди и отворачиваюсь.

— В школу не надо, только со школы, — мягко говорит мама, пододвигая ко мне бутерброды. Умаслить меня хочет, но не выйдет! Я эту мелкую отраву с собой на хвосте таскать не буду! — У тети Люды отпуск закончился, и она не может с работы отпрашиваться, чтобы Ангелочку забирать, а папы у них нет, ты же знаешь.

— У нас тоже нет! — взрываюсь я. С некоторых пор. И это ужасно злит, ненавижу, что он взял и бросил нас. Никогда ему этого не прощу!

— У нас — есть, — твердо говорит мама, — просто с нами не живет, а у них…

Краем глаза улавливаю, как мама складывает руки на столе и опускает голову. Ну да. Если бы мой папа умер… представить страшно, сразу глаза щипать начинает. Хотя предательство — хуже смерти. Никогда больше не буду с ним разговаривать!

— Нужно помогать тем, кому трудно, Антош. Когда-нибудь помогут и нам.

— Нам не нужно помогать! — возмущаюсь. Я уже взрослый и смогу решить любые вопросы, и никто нам с мамой не нужен.

— И все же… Мы же с тобой порядочные люди? — мама дожидается моего согласного кивка и продолжает. — Значит, важно делать добрые дела. Ангелочка еще совсем маленькая, а от школы идти далеко, ты, как старший товарищ, должен ей помогать.

— Но я ее терпеть не могу, — вздыхаю, переводя взгляд на бутерброды с колбасой. А есть-то хочется.

— Антош, ну ты старший, будь умнее.

— Она все время задирается, — протягиваю руки к тарелке и хватаю бутер.

Это чистая правда. Эта козявка жить не может без того, чтобы меня не выбесить. Липнет, как банный лист, таскается повсюду за мной и всегда позорит перед друзьями. Еще и со школы ее забирать — пацаны засмеют.

— Тогда давай договоримся так: ты помогаешь, а на Новый год Дед Мороз тебе принесет, что захочешь.

— Мам, — смотрю на нее со снисхождением. — Ну мне тринадцать, а не три! — беру кружку с чаем и отхлебываю, запихиваю в рот бутер.

— Приставку тебе купим, которую хотел, — улыбается она.

— Что, Сони Плейстейшен? — чуть не поперхнувшись, выдавливаю.

— Какую скажешь, — улыбаясь еще шире, встает из-за стола, чтобы достать с верхнего ящика конфеты.