– Натуральные, – отвечаю сквозь зубы.

Собираю моральные силы, чтобы дать отпор этим стервам. Они хищно сверкают глазами в мою сторону.

– С такой волной либо стричь и выпрямлять, либо пытаться сделать что-то романтическое, – Ксения стучит пальцем с ярким длинным когтем по своим губам. – Но романтичная девушка рядом с Градовым... Не знаю. Он такой, – закатывает глаза, – брутал. Тестостерон сплошной.

– Я не позволю обрезать мне волосы и перекрасить их, – шиплю.

– Лика, – поворачивается ко второй, – почему каждая провинциалка считает, что лучше дипломированных специалистов разбирается в моде?

– Не знаю, – фыркает та. – Но у нас заказ. К вечеру эту моль нужно превратить в бабочку.

– Главное, не в ночную, – огрызаюсь.

– Мы руководствуемся только прямыми указаниями господина Градова, – усмехается Лика.

И мой день превращается в настоящий ад.

Эти две гарпии, совершенно не стесняясь, обсуждают мою фигуру, посмеиваются над одеждой и бельем. На их взгляд, при моем росте я толстая. Маникюр не такой, волосы не такие, все не так.

Вертят меня во все стороны. Переговариваются между собой непонятными терминами. А потом и вовсе бросают в один голос:

– Одевайся. Поехали.

Под контролем амбала меня привозят в салон. Господин олигарх щедр, потому что кроме меня – здесь больше посетителей нет. Роскошный салон с хрустальными люстрами и, наверное, золотыми инструментами.

Всегда думала, что косметические процедуры – это приятно, кроме некоторых. Но немного отдохнуть я смогла только на каком-то там супермассаже.

Все больше сидела, прикусив губу, чтобы не расплакаться. Мечтала лишь, чтобы меня отсюда выпустили живой и хотя бы относительно здоровой. Большую часть того, что со мной делают – я даже не понимаю. Успокаивает одно – вряд ли они заходят расстроить Градова.

На телефон той, что отвечает за одежду, поступает звонок.

– О, нормальные шмотки привезли. Я на расепшен.

И, радостная, скачет из кабинета косметолога. Мы только что поругались насчет уколов красоты, и вторая просто убивает меня взглядами. Я категорически отказалась вкалывать себе что-либо. Нет у меня никаких морщин! И губы нормальные! Нет в контракте ни слова, что я должна себя уродовать, а, простите, так украшать.

– Я вам распишу уход за кожей, – сдалась косметолог.

В глазах всех этих дамочек ясно читалась общая на всех мысль – из какой дыры меня вытащили?

Наконец, вся эта экзекуция заканчивается. В халатике и тапках шлепаю в комнату отдыха. Там накрыли столик. Наплевав на недовольно скривленные морды моих мучительниц, беру ароматный кофе и аппетитную булочку. Моя маленькая компенсация за все мучения. Возможно, мне бы в этом салоне понравилось, если бы не такое отношение. Внешне безупречное, но за идеальной вежливостью явственно ощущается неприязнь.

Съедаю булочку и с чистой совестью тянусь за второй под злыми взглядами девиц. Да, у меня характер тихий, но иногда и я бываю вредной.

– Булочки просто потрясающие, – улыбаюсь мило, – зря отказываетесь. Говорят, сладкое делает людей добрее.

Девиц перекашивает еще сильнее. Правда, потом приходит запоздалая мысль, что мне это может аукнуться.

– Как закончите, – ядовито улыбается Лика, – необходимо примерить одежду, которую доставили. Хотя я уверена, что все сядет идеально.

Нарочито медленно заканчиваю пить кофе.

Девицы злятся, но не подгоняют меня.

– Думаю, сначала мейк и укладка, – Ксения поднимается с белоснежного диванчика, едва я ставлю пустую чашку на столик. – Чтобы не испортить.

Чтобы не испортить что – не уточняет.

На этот раз за меня берется эта Ксения лично. Долго выбирает что-то из бесконечных рядов баночек, тюбиков и палеток. Наконец, находит нужное и приступает, попутно читая лекцию о макияже менторским тоном. Укладку тоже делает сама, хотя до нее местный парикмахер уже занималась моими волосами.