– Таля, ты, что там, застряла? – мурлыкнул я и подошёл ближе к занавеске, скрывающей от меня Авторшу.

– Подождёшь, – раздражённо донеслось в ответ, – тут сплошные ремешки, пока все расправишь, руки отвалятся.

Когда дамочка соизволила, наконец, появиться, я от изумления плюхнулся на пол там, где стоял. Зрелище было то ещё: верхняя часть была похожа на шёлковую изумрудную паутину, которая открывала гораздо больше, чем скрывала, не нарушая общепринятых норм приличий. Нижняя отличалась лишь большей плотностью ажурного плетения. Маленькие изумрудные стразы кокетливо мерцали в свете светильников.

– И это мы тоже берём, – заметив, что вредная дамочка намерена возражать, я прошипел: – И нечего тут возмущаться. Вон те ещё два сарафанчика примерь под цвет бикини. Ты уже совсем забыла, каково это, ощущать себя женщиной, а не машинкой для зарабатывания денег, – и топнул на строптивицу лапой, показывая, что разговор окончен, и приговор обсуждению уже не подлежит.

В общем, устал я так, что Тальке пришлось тащить домой не только покупки, но и мою чуть живую от изнеможения тушку.

Когда мы вернулись домой, я вылакал две мисочки с молоком и даже от ужина отказался. Спать хотелось неимоверно сильно. Соскальзывая в ласковые объятия сна, я проронил:

– Надень изумрудное бикини попробуй описать кокетливость цветочной феечки и её легкомысленный наряд. Что-то в этом роде, но как коротенькое платьице. Разбуди меня через пару часиков, посмотрим, что у тебя получится.

Что ответила моя Авторша, я так и не успел услышать. Предновогодний шопинг окончательно меня доконал.

Сон, который я увидел, мне совсем не понравился. На лесной полянке, залитой ярким солнечным светом, танцевали бабочки и проносились ярко-голубые стрекозы. Талька, облачённая в давешнюю изумрудную паутинку, кокетничала с каким-то незнакомым парнем. За спинами обоих трепыхались слюдяные крылышки. Когда незнакомец протянул лапищи к моей протеже, я взвыл в голос и кубарем скатился с кресла.

Было уже совсем темно. Электронные часы показывали три часа ночи. «Вот ведь поганка ленивая, – с досадой подумал я, – решила пофилонить. Неужели было так трудно разбудить, как просил? Ну, ничего, ты ещё научишься писать настоящие книги, а не тот пластилин, который создаёшь сейчас».

Я спрыгнул на пол и решительно протопал на кухню, прикидывая по дороге, как наказать ветреную Авторшу за испорченный отдых. Отыскал в холодильнике упаковку ветчины, сожрал грамм двести любимого мясного продукта, налакался молока и даже пару раз забрался лапкой в высокий пластиковый стакан со сметаной.

Подкрепив свои силы, я отправился проинспектировать, чем занята вредная дамочка, а потом лечь спать дальше. Тут из спальни Тальки раздалось лошадиное ржание. Ещё не доводилось мне слышать ничего подобного, как будто она в истерике бьётся от хохота. Естественно, пропустить такое событие было выше моих сил.

Моя подопечная, уютно устроившись в кресле, смеялась так, что у неё даже слёзы из глаз градом катились. Вместо обычного смеха из горла уже вырывались судорожные всхлипы и сипение. Потом она что-то быстро набрала на клавиатуре, видимо, комментируя интересную новость. Я осторожно подкрался сзади и подсунул лобастую голову под руку. Мне было так любопытно, что развеселило мою вредину, что проняло конкретно.

Перед моими глазами была страничка на СИ некоей Vedma23 с названием произведения: «Любовь здесь больше не живёт...». Прочитав текст и ужаснувшись количеству ошибок и опечаток, я всё же вынужден был признать, что идея хороша и сюжет довольно динамичен и с юморком. После пары минут раздумий озвучил приговор: