Захлопнув за собой дверь, я ничком рухнула на кровать, зарывшись лицом в подушку. Почему люди не обладают способностями стирать все горестные, тяжелые и неприятные воспоминания из головы? Что за несправедливость такая?

— Кира, — послышался хрипловатый голос бабули, и я, повернув голову на звук, увидела ее, стоящую в дверях. — Можно я войду? — улыбнувшись, спросила она.

— Конечно, бабуль, — спохватилась я, затем села, шмыгнув носом. И так совсем по-детски утерла тыльной стороной ладони свои слезы со щек.

— Ты плачешь? — заволновалась она, когда села на край кровати и внимательно посмотрела мне в глаза. Я отрицательно закивала, а сама не могла никак взять под контроль эмоции. Пелена застилала глаза, искажая отчетливость лица моей бабушки. — Кира, девочка моя, иди ко мне, — бабуля притянула меня к своей груди и начала поглаживать по волосам, успокаивающе напевая колыбельную из моего детства.

— Я до сих пор его люблю, бабуль, — правда сама собой прорвалась наружу.

— Вижу, Кира… вижу, — шептала она. — Ты все-таки расскажи мне, что случилось с самого начала.

Отпрянув от нее, я села ровнее и сделала пару глубоких успокоительных вдохов и выдохов, и правда, легче стало намного.

— Мы с Глебом познакомились, когда я защищала свой диплом. Вскоре все само собой завертелось, и я влюбилась в него. Бабуль, понимаешь, это не просто любовь с первого взгляда… это, как необходимость в воздухе. Глеб для меня был именно моим личным кислородом. Я не могу…, — вдруг осеклась, мгновенно подловив себя, что говорила в настоящем времени, — не могла без него. Мы были счастливы. Очень, — мой голос надломился, и я опустила взгляд на свои сцепленные руки, словно они были гораздо интереснее моего откровения. Прямо сейчас я выворачивала себя наизнанку перед еще одним мне дорогим человеком. Жаль, что рядом не было Софки, но я не имела никакого права портить ей жизнь своими неразберихами. Эти скачки и ей здорово потрепали нервы.

— Но твое счастье закончилось, — промолвила бабуля, накрыв мои дрожащие руки своей теплой ладонью.

— Да, — согласно закивала, и снова на глазах навернулись слезы.

Ой, ну сколько можно… от самой себя противно. Я зажмурилась, и представила, как выбивала Глеба из своих мыслей – не помогло. Вместо нужных образов, лезли мысли только о том, как я целовала его и отвечала на его вожделение, которое охватило в день моей предполагаемой свадьбы, в лифте. Мне чудом удалось сбежать без последствий. И было плевать, что Лев обо мне подумал в тот момент. Пусть сначала разберутся между собой, да без моего участия.

— Кира, жизнь сама по себе несправедливая гадость, — цыкнула бабуля, — вот, хочешь расскажу, как деда вашего я отбивала от подруги?

— Деда? — удивилась я.

— Да, Кира. Вот не поверишь! Постой, я не рассказывала разве эту историю? — нахмурилась бабушка, когда я замотала головой. — Хм, ну слушай. Я замуж вышла в восемнадцать лет – модно в то время было не засиживаться в девках. А мужиков-то хороших раз-два и обчелся. Но тут нам с Ленкой крупно повезло. Нас отправили в военный городок, мы обе там устроились воспитателями в детском саду. Правда, мужики все занятые, но мы с Ленкой ни-ни – табу на женатых. Ишь рушить счастье других, потом аукнется ведь. А спустя пару месяцев после трудоустройства в городок прибыли два полковника. Статные мужики, да видные. И, о – удача! – они были холостыми. — Бабушка восторженно предавалась воспоминаниям из своего далекого прошлого. А я никак улыбку с лица смахнуть не могла, мне нравилось, когда она делилась о своей молодости. — Так вот, дед ваш влюбился в меня, ну и естественно я в него тоже. Как-то сразу мы нашли подход друг к другу, да симпатия. Решили пожениться. А у Ленки моей не клеилось с тем полковником – гуленой оказался, не стой ее самой. Уехал он, а Ленка осталась одна, да еще и беременная. Мне чисто по-человечески было ее жалко, но сама виновата, нечего было ноги раздвигать сразу.