— Я могу зайти позже, — не выдержала молчания и странных взглядов с обеих сторон.

— Нет, — упрямо рявкнул Лев, затем плюхнулся на свой стул. Стацкий уже вовсю занял диван, а мне достался пресловутый стул, но, окинув его уничежительным взглядом, я приняла решение лучше постоять.

— Хорошо держишь кулак, Лев, — засмеялся Глеб, закрыв оба глаза и откинув голову чуть назад.

Головная боль… я знала бывшего любимого мужчину, как себя саму. Когда Глебу становилось плохо от сильных мигреней, именно так он закидывал голову назад и зажмуривал глаза. Следствие подростковой травмы; оказалось, Стацкий увлекался горным велоспортом, и в одно из таких соревнований ему чуточку не повезло. Как он сам рассказывал в один из «наших» вечеров, он чудом не свернул себе шею, упав с обрыва из-за каменной осыпи, и теперь у него частенько бывают мигрени.

— Заткнись, Глеб, — фыркнул Лев. — Я не собираюсь с тобой тут рассусоливать «дружеские» сопли. Вместо того, чтобы обговорить сотрудничество – пошел ты к черту. Сделки не будет, — в голосе Петрова слышна обида и боль. Я заледенела, ощутив дующих холодок по затылку, о чем они вообще – о какой сделке?

— Плевать мне на сделку, — фыркнул Стацкий в ответ. — От нее все равно толку не будет. Ты в любом случае уже ногой висишь у края акций на прогорании своей компании.

— По крайне мере моя совесть чиста и чужих свадеб я не срываю посреди процесса, — ядовитые слова Льва больно хлестали мне по щекам. Но, казалось, оба меня не замечали. Стацкий психанул, поглядев на своего бывшего друга.

— Я сделал только то, что посчитал нужным, урод.

— А я сделаю то, что надо было сделать давно: открыть глаза Кире, какой ты на самом деле ублюдок.

— Следи за собой, Лев. И не нужно тут приукрашивать значимость себя. Кира никогда не будет твоей. Думаешь, я не знал о твоем приглашении к себе на работу после ее защиты дипломной работы? Или, быть может, ты запамятовал, что она – моя девушка. — Глеб говорил обо мне в настоящем времени. Я застопорилась, ощущая нарастающую панику, и потому, не выдержав, оборвала их:  

— Может, я все-таки позже зайду, — настойчиво вклинилась в их диалог, а сама начала потихоньку продвигаться к выходу. Бежала от них обоих, как черт от ладана. Да и не нравилось мне, что, присутствуя тут, обо мне говорили, словно меня здесь не было.

Петров сел струной и в упор пригвоздил меня своим ледяным взглядом.

— Я хочу знать, Кира: свадьба сорвана по его вине? — Лев рывком кивнул на Глеба. Я шумно сглотнула, взглянув на Стацкого. Боже… ну конечно частично из-за него, но по большей части я сама испугалась и не хотела делать роковой ошибки. Как же теперь до Льва донести свое опасение да собственное разочарование, что не смогла впустить в сердце того, кто мог стать большей его частью. Пауза затянулась, а потому Стацкий (он, наверное, ждал моего ответа не меньше Льва), перенял на себя внимание Петрова.

— Лев, оставь Киру в покое. Она не любит тебя, ты слепой что ли? — грубо, но прямо, так как мог только Стацкий.

Я ахнула и мгновенно разозлилась на мужчину, и, схватив первое, что мне попалось под руку – кипа бизнес-журналов, запульнула ими в Глеба. Тот даже не шелохнулся, хотя журналы довольно-таки были весомыми и наверняка Стацкому досталось. 

— Замолчи! — прокричала я. — Ты не имеешь никакого права говорить за меня!

— Тогда сама скажи правду прямо сейчас! — Стацкий вскочил на ноги и уставился на меня, метая взглядом молнии. — Я устал уже от вранья, не только с моей стороны, но и с твоей, Кира. Хватит уже притворяться, что ты забыла меня и выкинула из жизни. Потому что это не так, пряник, — монолог Глеба постепенно снижался на тон, и в конце концов, милое обращение ко мне, добило меня до самой точки.