Я плохо помню тот день. Вернее, не помню почти ничего, кроме момента аварии. Мы куда-то ехали на машине, мама с папой о чём-то тихо переговаривались, периодически посмеиваясь. Мы же с сестрой читали модный в то время журнал, пытаясь пройти глупый тест с названием: «Узнай, насколько ты нравишься своему парню». Парней у нас тогда, конечно же, не было, зато воображение работало хорошо, да и объект воздыхания в лице симпатичного одноклассника имелся. Так что тестом мы увлеклись настолько, что я не сразу поняла, откуда идёт странный свистящий звук и почему меня резко мотнуло в сторону, из-за чего я больно ударилась головой о стекло пассажирской двери.
Дальнейшие события я помню расплывчато, лишь урывками. Пришла в себя я лежащей на асфальте. Помню, как сильно болела голова, и как саднили ладони и колени. Вокруг суетились люди, что-то кричали, кто-то куда-то звонил, останавливались машины. Ко мне подошла женщина и попросила не вставать, но я не обратила на её просьбу никакого внимания, так как увидела, как горит наша машина. А ведь там мама с папой и Анька!
Не помня себя от ужаса, и перестав чувствовать боль, я просто бросилась в огонь, не думая ни о чём совершенно, кроме того, что там моя семья! Меня оттаскивали, держали, я вырывалась и снова бросалась к машине, голыми руками пытаясь открыть охваченные огнём двери, совершенно не замечая появляющиеся ожоги и игнорируя останавливающих меня людей. Всё смешалось в один сплошной поток из огня, криков и медленно накрывающей меня темноты.
Пришла в себя я уже в больнице, под капельницей, с перевязанными от самых пальцев до плеч руками. Там же социальный работник мне сообщил, что после того, как меня выпишут, я буду жить в детском доме номер девять, так как мои родители погибли, а из родственников никто не изъявил желание стать моим опекуном до наступления совершеннолетия. Это было ударом. Смерть родителей и без того не лёгкое испытание для маленькой девочки, особенно вкупе с потерей сестры. А здесь от меня отказались все родственники! Все! Все, кто приезжал на праздники в наш дом, все, кто всегда в лицо улыбался и называл своей семьёй! Все отказались от меня. Но это, как выяснилось, было не самым страшным, что ждало меня впереди.
Жизнь в детском доме была похожа на ад. По крайней мере, именно так я до сих пор, хотя уже прошло пять лет, как я покинула это место, и представляю себе мифический ад. Подросткам всегда сложно вливаться в новый коллектив, особенно в тот, что складывался не один год. Но ещё сложнее попасть к слишком рано повзрослевшим и озлобившимся на весь мир детям. Меня дразнили, били, называли уродкой или прокажённой, из-за безобразных шрамов от ожогов на руках. Каждый день там был похож на предыдущий. Каждый день я проклинала свою судьбу и теряла надежду. Каждый день я задавала в пустоту вопросы и не находила на них ответы. И ждала, ждала, что как только мне исполниться восемнадцать, и я вернусь домой из этого кошмара, в нашу с Анькой и родителями квартиру, и всё наладится. Мои ожидания снова разрушила реальность.
Стоило мне вернуться в нашу трёшку, и дать волю слезам в пустовавшей пять лет квартире, но каким-то чудом сохранившей родные сердцу запахи, как мой мир, не успев толком сформироваться, снова рухнул. Со мной связались представители банка, в котором мои родители оформляли ипотеку на эту самую квартиру. Оказалось, чтобы не переплачивать деньги, они отказались от всех видов страхования, включая страхование жизни, и кредитные обязательства теперь ложатся на мои плечи, как на единственную наследницу. Это было начало нового витка ада в моей жизни. Зато стало понятно, почему никто из родственников не захотел брать меня к себе. Конечно, с таким интересным дополнением в виде кредита, кому я нужна? А родственные чувства и совесть – так помучают и отстанут, главное платить никому ничего не придётся…