Дергает ушами, и вновь с воплями убегаю. Мозгами понимаю, что нельзя провоцировать дикого зверя, но не владею телом и вялыми конечностями.

— Я же сказал! Стой!

Вновь кто-то рывком тянет за капюшон и вжимает в дерево. Разъяренный голый мужик! Жилистый, с обритой под машинку головой и перекошенным от гнева лицом. Бандит, не иначе, но откуда в лесу бегают нагие уголовники?!

— Ты глухая? — хрипло рычит в лицо. — Я же сказал — стоять!

— Отвали! — кусаю лесного эксгибициониста в мускулистое предплечье.

Зло шипит, отдернув руку. Толкаю в грудь и рву когти, однако опять падаю, споткнувшись о корягу.

— Смотри-ка, и правда глухая, — извращенец гнусно усмехается и разминает плечи.

— Я буду кричать.

Он не только голый, но и возбужден. Эрегированное естество покачивается внушительной дубинкой от каждого его движения. Самое время появиться страшному и голодному волку и вгрызться зубами в хозяйство жуткого мужика.

— Кричи сколько влезет, — разминает плечи. — Это еще больше меня заводит.

И я кричу, проклиная себя за то, что не могу контролировать ни тело, ни эмоции. Мужчина скрипит зубами и кидается ко мне. Глаза его вспыхивают желтым огнем безумия, и я поднимаюсь на ноги, чтобы вновь быть опрокинутой на спину. С треском разрывает толстовку и стискивает в стальных пальцах грудь сквозь тонкую маечку, жадно и влажно обцеловывая лицо.

— Нет! — бью кулаками и кусаю урода в плечо. — Нет!

Лепит мне звонкую пощечину и рявкает:

— Заткнулась!

Обиженно прижимаю ладони ко рту и моргаю. Его глаза… Желтые и равнодушные, как у хищника, а на лице засохшие разводы крови.

— Не дергайся, — цедит сквозь зубы, — иначе во все щели тебя отымею.

Ох, лучше бы меня сожрал волк, чем слышать такие отвратительные угрозы. Медленно убирает руки с груди, без резких движений поднимается на ноги и отступает, не отрывая от моего лица взора, горящего темным безумием.

— В глаза не смотри.

Отвожу взгляд, потому как тихий голос, полный затаенной ненависти, предостерегает — второго шанса образумить невменяемого незнакомца не получится.

— Хорошая девочка.

Меня распирает от возмущения. Что это еще за неуместная и липкая похвала, от которой по телу пробегает дрожь?

— Не смей возвращаться и попадаться мне на глаза, — пятится в молодые заросли белой рябины. — Не сбежишь.

Лежу без движения еще минут десять после того, как загадочный мужчина скрылся в кустах, и неуклюже поднимаюсь на трясущиеся ноги. Запахиваю разорванную толстовку и растерянно всхлипываю. Где я, собственно, нахожусь? И телефон потеряла, но вряд ли бы он мне сейчас помог.

— Вот она, — ко мне выныривает молодой мужчина в потертых джинсах и клетчатой рубашке. — Твоя барышня?

Похож на модного дровосека — суровое лицо облагорожено аккуратной светлой бородой и короткой стрижкой с выбритыми висками. Приветливо улыбается, но серые глаза — цепкие и внимательные.

— Энни, — меня обнимает бледный Пит. — Господи, я уж думал, тебя этот волк сожрал.

— Тут кроме волков еще и… — прижимаю холодные пальцы к пульсирующим болью вискам.

Голый насильник тускнеет в памяти, а потом и вовсе растворяется в моем страхе перед диким волком, который чуть меня не сожрал. Как мне повезло, что я оказалась ловчее и быстрее мохнатой и клыкастой твари.

— Мой вам совет на будущее, — говорит бородатый модник, — никогда не смотрите в глаза волку, тем более Альфе. Иначе зверь воспримет это как попытку оспорить его статус, или как приглашение к…

Мужчина замолкает и усмехается.

— К чему? — удивленно осматриваю разорванную на груди толстовку.

Где я успела ее испортить, да так, словно ее распороли когтями.