О черт! Да это же тот тип, который меня в четверг чуть не размазал джипом. Когда я действительно вылетела на переход на красный. И гаркнул, высунувшись из окна по пояс, на всю улицу: «Куда прешь, овца?» Я бы еще и не так приложила на его месте. А теперь вот извиняется. Потому что от меня зависит.

Фу таким быть, Алексей… как вас там? Да неважно. Ради моей визы, без которой дальнейшие трепыхания бесполезны, готов признать, что должен был уступить мне дорогу.

- Ну я сама виновата, - сказала сухо. – Смотреть надо.

- Все равно не стоило… так орать на вас.

- Ладно, - поморщилась я и открыла папку, - давайте к делу.

Алексей

В комитет Юля провожала меня как на войну.

- Алексей Геннадьевич, только, пожалуйста, без… этого самого… ну вы поняли.

- Не понял, - я и правда не влился в ее трагическую пантомиму.

- Без взяток, - сделав страшные глаза, прошептала она. – Во всяком случае, не в ее кабинете.

- Ты меня за идиота держишь? – разозлился я. – Разумеется, не в кабинете.

Я собирался пригласить эту самую немилую Милу в ресторан. Ну а там… например, вручить букет. С конвертом. Вообще-то, я так и не научился делать это изящно и непринужденно, хотя время от времени приходилось. К счастью, на серьезный срок эти взятки не тянули – не те размеры. Но все равно попасться не хотелось бы.

Перед выходом я еще раз пролистал документы, проверил все ли на месте. Не хватало только облажаться снова. Хотя и понимал, что наверняка все визёры, без «одобрям» которых нас не возьмут в систему, получили инструкцию основательно по мне потоптаться. Просто чтобы знал свое место. Ну и за то опоздание, разумеется.

Леха, это надо пережить, сказал я себе, пока охранник искал мою фамилию в списке. Неприятно, да, но зато потом будет хорошо.

Поднявшись на второй этаж, я нашел нужный кабинет, постучал, заглянул. Женщина за столом у двери показала на стеклянный закуток, где, уткнувшись в монитор, сидело существо неопределенного пола и возраста, одетое в серый офисный костюм. По сравнению с ней, Калугина*, кстати, тоже Людмила, была очень даже милой Милой. Этой, которая немилая, явно перевалило за сороковник. Ее темные волосы были туго, до писка, стянуты в дульку на макушке, на носу красовались огромные старомодные очки в черной пластиковой оправе. Туда же, до кучи, ноль макияжа, бледная в прозелень кожа, под глазами синяки, а на губе и под носом какие-то противные болячки. И злобно-унылое выражение. В общем, реальная мымра.

- Добрый день, Людмила Павловна, - улыбнулся я во всю пасть, присаживаясь к столу.

- Добрый, - пробурчала она, сняла очки и уставилась, словно пытаясь вспомнить, где меня видела.

И вот тут-то мне стало, мягко говоря, нехорошо. Потому что вспомнил, где ее видел сам.

Буквально на днях, когда она оленем ломанулась мне под колеса. Нет, не какая-то похожая тетка, а именно она. Черт бы подрал мою память на лица, которой я всегда так гордился!

Твою же мать, в Питере живет больше пяти миллионов человек. Почему меня угораздило вот так пересечься именно с той, от которой не в последнюю очередь зависело решение моей проблемы? Нет, я просто любимый сын Фортуны!

Надо было срочно как-то из этого выбираться.

- Это вы? – спросил глупо, лихорадочно соображая, что делать.

- Простите? – немилая Мила вскинула брови, и я понял, что окончательно обосрался. Если до этого она, возможно, меня и не узнала, то теперь обратного пути не было.

Я заблеял что-то жалкое и жалобное, глубоко презирая себя и ненавидя ее.

- Сама виновата, смотреть надо, - отрезала она и протянула руку к моей папке. – Давайте документы.