Да, господи, я буду тут ещё гадать, кто и зачем к Диме приехал?! Я подала на развод, меня это не касается. Даже если его там закопают, то точно за дело. Что, к сожалению, маловероятно, учитывая количество охраны в особняке и всего один несчастный БМВ. Где, по-моему, кроме водителя даже никого не было.

Так, я опять об этом думаю? Стоп ит! К Тине! Адрес помню.

4. Глава 4

Через час была уже в скромной квартирке Тины на окраине Москвы. Своими тридцатью метрами подруга детства очень гордилась, так как купила их сама, хоть и при помощи ипотеки. Её карьера после института шла в гору, а запросы медленно но верно росли соответственно статусу. И признаться, я ей немножко завидовала, так как меня лишили возможности собственного роста, выдав замуж в восемнадцать лет за сына одного из самых богатых людей России.

Нет, я не виню родителей, силком они меня не тащили. Скорее склонили уговорами и призывами к здравому смыслу. И мне тоже казалось это правильным решением — от таких предложений разве отказываются?

Вначале я наивно думала, что замужество не помеха для моей карьеры, а даже скорее трамплин. Но потом я наткнулась на запрет мужа на какую-либо мою деятельность кроме обслуживания его интересов.

Я отвечала за семейную бухгалтерию, вела домашнее хозяйство, и организовывала приёмы высокопоставленных гостей. И это только кажется, что если у тебя нет кур и уток, а в огороде не надо копать картошку, то вести домашнее хозяйство — это фикция, а не работа. На самом деле, я упахивалась как слон, и уставала морально до нервного истощения. Особенно в последние пять месяцев, когда финансовые проблемы стали очевидны, а муж требовал от меня чудес уровня Копперфильда для демонстрации видимости прежнего благосостояния. И больше некому было с уютным теплом в голосе сказать мне: «Кариночка, сядь, успокойся. Подумаешь, министру здравоохранения не подали десерт в нашем доме, это всё мелочи, переживёт без сладкого — здоровее будет». Это у Григория Михайловича все всё просто переживут, а у Дмитрия Григорьевича Карина должна костями лечь, но обеспечить высший сервис великим гостям. Порой так хотелось вернуться в лето на родительской даче, где надо всего лишь поливать картошку и беспокоиться только о колорадском жуке.

Тина встретила тёплым понимающим объятием и, не спрашивая ни о чём с порога, пригласила на кухню.

От чего покрепче я отказалась, не привилась мне ещё эта аристократичная привычка прибухивать с утра. Видимо недостаточно долго была замужем за «принцем». А вот травяной чай пошёл хорошо — и нервы успокаивает и для здоровья полезен.

— В общем «всё»? Ты окончательно решилась на развод? — спрашивает Тина после моего рассказа.

— Конечно, окончательно! Как после такого можно ещё остаться семьёй? Я уже и заявление подала.

— Ну, подала, это ещё не развелась. А как же деньги, положение? Тебе разве не жалко от всего этого отказываться? Или у тебя отступные хорошие по брачному контракту?

— У меня по брачному контракту: с чем пришла — с тем ушла. А учитывая, что с чем пришла уже нет, то сама понимаешь.

— И как же ты будешь? Не знаю, я бы на твоём месте всё хорошо продумала, всё-таки мужьями-олигархами не разбрасываются.

Я бы сказала Тине, что олигарх мой одной ногой в банкротстве, но не имею права. Завещание Григория Михайловича пока семейная тайна, а я хоть уже одной ногой не в этой семье, гадить на пороге желания нет. В конце концов, может Диме действительно удастся как-то обойти завещание и получить наследство.

— Наелась я, Тин, этой богемной жизни, — говорю совершенно честно. — Ничего мне от него не надо. И ни от кого не надо. Простые люди просто счастливы вместе, просто любят, ценят то, что рядом. Как мои родители. Каждый миг ценят, чем бы он ни был наполнен. А эти зажравшиеся сынки богатых родителей не способны ценить ничего. Вещи не приносят удовлетворения, другие люди для них лишь новые игрушки. Всё вокруг должно их развлекать и от всего им быстро становится скучно. Они рождены быть счастливыми, но обречены, быть несчастными.