Блин, пуговица от пиджака оторвана и осталась где-то в туалете. Хорошо, если её там никто не найдёт и не узнает. Ладно, там может чья угодно валяться, главное, чтобы мой пиджак без неё никто не увидел.

Допустим, я могу его снять и свернуть, а дальше что? Врать, не краснея, напропалую о том, где была и что делала? У меня не получится, никогда не получалось, а сейчас так вообще, мне кажется, у меня на всём теле написано, что у Карины был секс.

Развратный, недопустимый, но охуитительный секс.

О котором никто не должен узнать.

Значит, еду домой. Дима наверняка всю ночь гуляет, и я смогу незаметно лечь в отдельной спальне.

Ловлю себя на мысли, что мне глубоко фиолетово, что встречусь с ним утром. Он для меня за один день превратился в какой-то несущественный персонаж из плохой сказки моего прошлого.

Увижу и увижу, сообщу про развод, если сам ещё не обнаружил. Спокойно соберу вещи и поеду в родительский дом. Уже плевать, что скажет мама. Назад пути нет, и не будет. Теперь уже не только он мне изменил.

Называю домашний адрес водителю.

Машина трогается, а у меня звонит телефон. Тина.

Чёрт.

Не успела написать смс. Ладно, Карин, соберись, если ты сейчас сбросишь звонок, это будет подозрительно.

— Да, — отвечаю на звонок.

— Кари, ты куда подевалась? — еле слышу через биты громкой музыки Тинин голос. — Тебе там не плохо? Может, помощь нужна?

— Плохо, Тин. Но помощь уже не нужна.

— Позвала белого друга?

Неприятно признавать, что я проблевалась, тем более что это неправда. Но правду говорить ещё неприятней.

— Да, — вру, — всё-таки не стоило столько пить.

— Да. И Миланке тоже. Она тут вообще в разнос пошла, пока тебя нет. Уже склеила какую-то компанию, я прям не знаю, что с ней делать. Хочешь, вместе домой уедем?

— Я уже уехала, Тин.

— Куда?

— К себе естественно.

— Ты разве не у меня собиралась ночевать сегодня?

— Собиралась. Но мне стало совсем плохо и очень захотелось домой. Знаешь, говорят дома и стены помогают.

— Ясно всё с тобой. Разводится она, ага. Мужа ты любишь! — кричит она в трубку, — А я тогда тусить, пока!

— Пока, — кладу трубку.

Поверила. Пусть лучше думает, что угодно о моём намерении разводиться, это её проблемы. Главное, что мой грех тьфу-тьфу никто не спалил. Интересно, а этот официант до сих пор их обслуживает или его сменил другой самый лучший официант?

Опять кровь к щекам приливает, стоит только о нём подумать. И надо же в такой нелепой ситуации я впервые в жизни кончила по-настоящему. Ужас, я точно какая-то латентная извращенка.

— Этот дом? — спрашивает водитель, когда мы ровняемся с нашим забором.

— Да, он.

— Ого, какой огромный.

— Остановитесь у ворот.

Расплачиваюсь с таксистом и выхожу из машины. Сворачиваю пиджак на руке, и иду к воротам. Апрель месяц, ночь, охрана должно быть подумает, что я упилась в какашку, если мне жарко. Ну и плевать.

При моём приближении калитка открывается.

Стараюсь быстро прошмыгнуть до дома, но слышу за спиной крик охранника.

— Карина Эдуардовна, вы приехали на такси?

— Как видишь, — коротко отвечаю.

— Дмитрий Григорьевич спрашивал про Мерседес, с ним всё в порядке?

— В полном! Я его продала.

Смеюсь над опешившим от моего ответа мужчиной и ускоряюсь к дому. Мерседес Диму, видите ли, интересует, ещё охране я теперь должна отчитываться всё ли в порядке с его Мерседесом. Надеюсь, ему сейчас же доложат, где бы он там ни был, что с его Мерседесом. Вот ему на покере тяжело будет покер-фейс держать.

Внутренне хихикаю над своей маленькой пакостью, как вдруг замечаю на парковке Роллс-Ройс. По ночным гуляниям водитель его обычно на нём возит. На такси Дима никогда не сядет, а на мерсе я уехала. И это значит…