– Зла-та, – предупреждающее протянул, делая на моём имени какой-то странный акцент. 

– Ро-ма, – с точностью скопировала его манеру.

– Предлагаешь насильно запихнуть тебя в купе? 

– Ты не посмеешь, – отрицательно мотнула головой, до последнего надеясь на мужское благоразумие.

Но оказалось, Любимский и благоразумие – не стояли даже рядом! Высокорослое чудовище и глазом не моргнул, как ухватился за мои бёдра и, игнорируя ярое сопротивление, взгромоздил себе на плечо. Молотя кулаками по широкой спине, я брыкалась изо всех сил: извивалась, пиналась ногами, да толку? Разница в весовой категории больше тридцати килограмм – сыграла не в мою пользу. Обездвижил. Обезоружил. Затащил в купе, захлопнул дверь, поставил на ноги, а потом прижал спиной к зеркалу на той самой захлопнутой двери. Завёл запястья над головой и, склонившись до уровня моего лица, шумно выдохнул прямо в губы.

– Что ты сейчас чувствуешь? – неожиданно спросил.

– Злость.

– А ещё?

– Обиду.

– А ещё?

– Желание врезать тебе по мужскому достоинству и расцарапать лохматую морду, – выдала с нескрываемой желчью.

Любимский ухмыльнулся. Растянул свои губы в одну сплошную кривую линию и демонстративно закатил глаза. Снова поддался вперёд. Провёл кончиком носом вдоль изгиба моей шеи и остановился возле уха. Прикусил мочку, втягивая в себя кожу вместе с серёжкой, а затем ещё сильнее прижал меня к зеркалу, прислоняясь своим тазом просто до неприличия.

– Мне нравится твой темперамент, но не нравится язык. Он слишком острый и без костей. Если я его укорочу, то думаю, мы поладим гораздо быстрее.

– Я не хочу с вами ладить, – возразила я, отворачиваясь в сторону, тем самым избегая поцелуя.

– Ночью ты так не считала.

– Ночью ты не был таким моральным уродом, как сейчас.

– Злата, прикуси свой язык, пока это не сделал я, – угрожающее прикрикнул босс, сжимая мои запястья до ощутимой боли.

– Мне больно, – вскрикнула я, кривясь в лице.

– Мне – тоже, моя золотая.

Так ни о чём и не договорившись, босс выпустил меня из плена своих рук и, с самым безразличным видом на своей лохматой морде, уселся на нижнюю полку купе. Возможно, наша дурацкая потасовка и продолжилась, если бы на следующей станции к нам не подсели соседи. 

Мы молчали до самой столицы. Даже на вокзале, когда поезд сделал конечную остановку, не сказали друг другу и полслова. Разошлись по разным сторонам: Любимский к своему лайнеру с личным водителем, а я – уныло потопала в сторону ближайшей станции метро. Съедаемая бурей эмоций, я плюхнулась на свободное сиденье в полупустом вагоне и, устало прикрыв глаза, тихо захлюпала носом. Боже, дай силу и выдержку. Я просто обязана пережить этот дурацкий период своей жизни с наименьшими потерями.

Ближе к ночи я добралась до своей скромной «чешки» на окраине столицы. Ступив на родную землю, глубоко вздохнула запах шумного мегаполиса. Я скучала. Очень сильно.

Бабушка встретила меня с распростёртыми объятиями. Схватила за плечи, прижала к груди и, как давай «жамкать» и «целовать», что пришлось отбиваться от родительской любви в прямом смысле этого слова.

– Ба, я с дороги. Воняю, как помойное ведро. Давай я покупаюсь, переоденусь в чистую одежду, и потом мы устроим с тобой «обнимашки».

– Златусик, я же скучала, деточка моя, – обиженно протянула бабуля, поджимая свои морщинистые губки.

– Буличка, я тоже скучала, но правда… Тело ломит, будто меня раскатали кухонной скалкой.

– Не поняла, а это что? – бабушка хмуро свела брови и ткнув пальцем в области моей шеи, укоризненно закивала головой. – Злата, что за засос?