– Эй, ты. Что надо? – скопировала мою интонацию.

– Снимай каблуки.

– Чего?

– Говорю, выкинь свои шпильки – будем танцевать.

Лютикова криво ухмыльнулась, округляя глаза и приподнимая брови:

– Роман Павлович, вы очень галантный кавалер, но нет. 

Я резко вскочил на ноги. Не ожидая от самого себя подобной прыти, ухватился руками за женскую талию и подпевая себе под нос последний хит, который раз сто услышал этим вечером на побережье, принялся слегка покачивать бёдрами:

– Ты в меня так влюблена. Я же вижу, мадам.
Что мне говорят твои губы, говорят твои глаза.
Ты в меня так влюблена, что попала в капкан.
Выбраться я тебе не дам, ты моя, о-о.

– О-у, да вы романтик, Роман Павлович, – протянула Лютикова с неким ехидством.

– Т-ш, – поднёс палец к пухлым губам, призывая молчать. – Не порть момент.

Злата широко улыбнулась и, одобрительно кивнув головой, позволила закружить себя в импровизированном танце. Я смотрел на неё сверху-вниз и не мог оторвать глаз. Она не реальная в этом в платье. Изящная шея, хрупкие плечи, тонкая талия. Мне так и хочется касаться каждого сантиметра её манящего тела. И я-таки позволил себе быть немножечко наглее. Опустил ладонь чуть ниже поясницы, слегка пробежался пальцами и замер, ожидая реакции. Когда ответа не прилетело, сжал округлые полушария, о чём сразу же пожалел. Замахнувшись, Лютикова влепила мне звонкую пощёчину.

– Придурок, – брезгливо фыркнула и толкнув меня в сторону, убежала прочь.

Я туго соображал, не понимая, что сделал ни так. На танец пригласил, песню спел, взглядом голодного пса смотрел?! Ну, что, что было ни так?

За спиной послышались аплодисменты. Обернулся. Ну, надо же, какие зрители! Бывший моей поганки стоит в метрах десяти и так громко хлопает в ладони, будто в последний раз.

– Динамит? – осмелился подать свой голос.

– Отвали.

– Ты же не её жених, верно? 

– Сомневаешься?

– Уже нет, – нагло заявил, раскидывая конечности по бокам. – Только что убедился. Да у вас ней даже секса не было, иначе бы не получил только что морде.

– Закройся уже, «убожище», – я собирался уходить и даже успел сделать несколько шагов в сторону дома, как неожиданно на моё плечо легла тяжёлая рука.

– Оставь в покое мою жену. 

– Что? – обернулся. – Жену? А не охренил ли ты, Казанова?

***

Я ворвалась в спальню, как настоящая фурия. Едва дверь не снесла с петель – так резво заскочила внутрь. Отшвырнув в сторону босоножки, поплелась в душ, пока в комнату не надумал заявиться один Гималайский мишка. Руки он решил распускать, да ещё и на мои ягодицы, а зубов потом досчитается? Хоть он и босс, и даже временный "бойфренд", но лапать меня за задницу – перебор.

Я юркнула в душ, намереваясь поскорее смыть с себя пыль. Подставила лицо под тёплые струйки воды, прикрыла глаза и вот тебе на – перед глазами он! В подкорке он, запах его в лёгких, следы его рук на коже... Нет, Злата, нет! Тебе не нравится твой босс. Он неадекватный неандерталец, что с него взять? Поматросит и бросит, а оно надо такое счастье? Вот нисколечко! Послушавшись голос разума, врубила на полную мощь холодный поток воды. Даже зубы застучали от холода. Переборщила. 

Вышла из кабинки и закуталась в большое банное полотенце. Чёрт... забыла свою любимую пижаму. Ну, ладно. Буду надеяться, что Любимского где-то носят черти и в спальне по-прежнему пусто. Высунув нос в небольшую щель, бегло осмотрелась по сторонам. Никого. Какое счастье. Уверенная в своём одиночестве, покинула санузел и поплелась к дорожной сумке. Успела вытащить пижаму, как неожиданно скрипнула дверь. Мне бы спрятаться куда-нибудь подальше. Забиться в угол и не дышать, а нет. Я, как полоумная, стою напротив входной двери и смотрю на мужской силуэт.