– Радость моя, о каком ржавом гвозде ты говоришь? – поинтересовался босс, беря курс в мою сторону.

Я даже опомниться не успела, как Любимский обвил мою талию своей огромной лапищей, а затем, немного склонившись, наградил лёгким поцелуем. В сию же секунду я покрылась багровыми пятнами на щеках и ощутила, как дрожат поджилки. Ну и зачем я ввязалась в этот спектакль? У меня же совсем не получается играть влюблённую дурочку! Да я дрожу похлеще осинового листа, дышу через раз и краснею, как спелый помидор.

– Детство вспоминаю, любимый мой. Я, знаешь, какие кормушки мастерила для синичек?

– Синичек? – переспросил босс, недоверчиво всматриваясь в моё лицо.

– Угу, и всё ржавым гвоздём.

– Расскажешь мне потом про синичек, про кормушки и про ржавый гвоздь – тоже.

Я одобрительно кивнула головой и поспешила к свободному стулу, пока Любимский не продолжил распутывать нить этой дурацкой истории, которую я додумалась сочинить. 

Время за ужином тянулось со скоростью раненной улитки. Я иногда поддакивала боссу или же вставляла в его монолог короткое "так и есть", но в большей части – молчала. Сидеть за одним столом с тремя рептилиями – то ещё испытание. Лютикова ненавижу и презираю, его Соню – тоже, а тут ещё нелюбимый босс с правого фланга! Ну как тут с катушек не слететь на ровном месте?

Ближе к концу трапезы, когда основное блюдо было съедено и оставался один лишь чай, в мои руки попала записка. Так... всунул под столом один представитель из этих рептилий. Я только успела бегло пробежаться по кривым строчкам, как ощутила порцию желчи, подкатывающую к моему горлу: "В час ночи. В беседке".

10. Глава 10

Время приближалось к заветной цифре на циферблате, а Любимский не спал. Заняв половину королевского ложа, он вальяжно лежал с планшетом в руках и читал всемирные новости. Курс злотых поднялся, в Африке выпал снег, в каком-то богом забытом месте нашли маленького слонёнка, а у кого-то из унитаза выползла ядовитая змея. Всё, абсолютно всё волновало моего босса, о чём он непременно высказывал своё мнение вслух. Я даже подумывала спеть ему колыбельную, чтобы побыстрее заснул, но эта идея была заведомо гиблой. Ещё в детстве на всех уроках музыки мне ставили четверки авансом, лишь бы я только не открывала рот и не издавала звуков. С моим голосом только в туалете кричать "Занято" – в шутку говорили все одноклассники, но я не обижалась. Занято, так занято, главное, что в табеле по музыке всегда стояли четверки.

– Роман Павлович, а вы не собираетесь сегодня спать? – не выдержала я, когда до часа ночи оставалось двадцать минут.

– Нет.

– Почему? Разве не устали в поезде?

– Ты хочешь об этом поговорить? – оживился Любимский и, отложив в сторону планшет, принялся одаривать меня заинтересованным взглядом.

– Я хочу, чтобы вы легли спать!

– С тобой? – игриво ухмыльнулся босс.

– С подушкой, – ответила я, демонстративно закатив глаза.

– Жаль. А я уже место тебе пригрел. Ложись, вдруг понравится, – Любимский похлопал по кровати раскрытой ладонью, с точностью показывая место, куда мне следует лечь.

Я сморщила нос и отрицательно мотнула головой, поднимая руки вверх:

– Э, нет. Не горю желанием. Я лучше на коврике посплю, а то боюсь ненароком вы меня примите за подушку и раздавите своим весом. 

Любимский громко засмеялся и, смахнув пальцами выступившие слёзы веселья, довольно улыбнулся. Я смотрела на него и едва сдерживалась, чтобы насильно не усыпить. Чего не спит? В курсе, что ли? Так я, вроде бы, виду не показала. Нет, наверное, боссу просто не спится или же он дожидается момента, когда я улягусь на коврике, как и обещала, чтобы в очередной раз поглумиться надо мной.