Я вижу, как сжимаются его кулаки. Он опускает голову и несколько секунд молчит и не двигается с места.

— Я должен вернуться, чтобы разобраться с балом и всем, что там произошло. Ты же понимаешь, что последствие твоей выходки не останутся незамеченными. И хорошо, если никто не слышал, как молодая новобрачная в тёмном парке зовёт другого, — говорит Трен в пустоту ночи. — Особенно, моя мать.

Я медленно, шаг за шагом иду к мужу. Я должна его ненавидеть, ведь всё, что сейчас происходит, только из-за него. Но… У меня не получается. Из глубины души, сквозь все слои равнодушия к Тирену, которое я выстраивала в себе столько лет, прорастают те чувства молодой наивной девочки.

Доверие.

Нежность.

Влюблённость.

Протягиваю руку и касаюсь его плеча. Твёрдое, горячее, даже сквозь плотный камзол. Тирен вздрагивает и, наконец, оборачивается.

Тьма, непроглядная тьма в глазах и яркое мерцание чего-то иного, что я не могу распознать, потому что темнота поглощает, заставляет в ней тонуть и растворяться. А в сердце распускается огненный цветок с трепещущими лепестками.

— Упрямая, — рычит Тирен.

Он подхватывает меня на руки и, крепко прижимая к груди, несёт в домик.

Утыкаюсь к нему в плечо и прижимаюсь крепче. Меня охватывает волна тепла, разливающаяся от груди по всему телу. Он не ушёл.

Оказывается, я дрожала, едва заметно и мелко, но с каждым шагом Тирена дрожь всё меньше. Он открывает дверь, входит, и я сразу чувствую, как тепло внутри. Пахнет древесиной, как в одном из тайных домиков моего отца.

Тирен идёт по скрипучим половицам. Я даже не вижу куда, потому что не убираю голову от его плеча. Хочется вот так свернуться на его руках комочком и никуда и никогда больше не выходить.

Но он опускает меня на кровать. Я сразу сжимаюсь и обхватываю себя руками. Холодно. Как же без его рук холодно!

В груди странное чувство, как будто между мной и Тиреном натягивается канат, невидимый, но такой прочный, что, если он сейчас уйдёт, то утащит моё сердце с собой.

Тирен достаёт из комода чистую рубашку, кладёт рядом со мной и идёт к двери.

— Я хочу помыться, — выпаливаю я первое, что приходит на ум, только бы остановить его.

Но это правда. И вовсе не из-за того, что успела поваляться в грязи. Это мелочи. Мне особенно хочется очистить те места, где меня касался Вард. До сих пор передёргивает от воспоминания об этом, аж тошнит.

Тирен кладёт руку на ручку. Неужели уйдёт?

— Возьми в том же комоде полотенце и иди за мной, — он выходит из двери, но останавливается.

Я делаю то, что он сказал, захватываю рубашку, которую он мне дал и следую за ним. Молчание гнетёт, как будто в нём растворены гнев и недовольство Тирена. Хочется от него избавиться, развеять, прервать.

Тирен заворачивает и открывает дверь. Думаю, что сейчас мы зайдём в небольшую купальню, но вместо этого оказываемся на улице. Прямо за домом.

Муж щёлкает пальцами, и в воздухе зажигаются магические огонёчки, мерцающие и кружащие, как светлячки. Они выхватывают из темноты горное озерцо и высокие, почти отвесные скалы, окружающие его. От воды идёт пар.

— Всё в твоём распоряжении, — Тирен по-прежнему не смотрит на меня, но кивает на озеро. — Я подожду тебя в доме.

— Ты же не уйдёшь? — ловлю его за рукав рубашки.

Он кладёт руку поверх моих пальцев и аккуратно отцепляет их.

— Нет.

Тирен скрывается за дверью. Вот так? Просто, не пытаясь доказать, что я принадлежу ему? Неужели я настолько ему неинтересна? Тогда зачем это всё? Свадьба, утверждение, что не отпустит, ревность, в конце концов.

Я снимаю платье, превратившееся неизвестно во что, кое-как освобождаюсь от него. Холодно. Трогаю воду босой ногой и поражаюсь, какая она тёплая.