– Я не люблю анекдоты и не слушаю их.

Конечно, человек, который впервые слышал такое был шокирован, но за то в дальнейшем я избавлялся от обязанности делать вид что слушаю анекдот и изображать искусственный смех, иногда не в попад.

Даже на музыку и литературу у нас (Новиков, Игорь, Серега и я) были общие взгляды. Мы терпеть не могли попсу и с удовольствием слушали иностранный рок, джаз, кантри. Не любили поэзию, но с удовольствием читали прозу, даже советскую, Михаила Шолохова и Василя Быкова, например. Все имевшиеся у нас толстые журналы ходили по кругу и по заведенной традиции из нашего круга не уходили, мы их не давали никому.

Особое уважение у меня вызывало то что Новиков сразу уничтожал обнаруженные у солдат гитары, потому что солдатский песенный фольклор часто напоминал тюремный, а его мы и слышать не могли. Зато, когда в Шаумяновском районе выяснилось, что у нас в роте есть хороший аккордеонист, то Новиков быстро достал аккордеон и ноты, заставил аккордеониста разучить французские мелодии, а потом еще и петь тирольский йодль. Было смешно слышать йодль, но на фоне гор очень хорошо, и не применено это приводило к психологической разрядке личного состава. Мы слушали аккордеон с удовольствием. Этого аккордеониста он регулярно направлял по взводам, иногда вместе с замполитом и таким образом он еще выполнял миссию привития солдатам хорошего вкуса (так он мне сам как-то признался).

Но особенно мне нравилось, как Новиков мог расположить к себе любого человека. Эта высота оставалась для меня неприступной.

К этому времени я уже знал, что, как и я Новиков пошел поступать в училище осознанно, по призванию, что он очень хорошо закончил обучение в школе и все его отговаривали в свое время от поступления в военное училище.

У нас с ним было много общего, я был его любимчиком. Но не другом, между нами была очень большая дистанция, которая не сокращалась, и даже это обстоятельство вызывало у меня уважение к этому человеку.

У меня оставался без ответа вопрос как этот человек смог завоевать столь непререкаемый авторитет среди офицеров и солдат всего полка. Из всех 2,5 тысяч человек не было ни одного который бы посмел как-то проявить к нему неуважение. При этом нельзя сказать, что Новиков вел себя исключительно уставным образом. Вовсе нет. Он мог, изредка, приструнить какого-то солдата и заехать ему кулаком, или дать хлесткую затрещину, или даже пинка, но это не было системой, он умел добиваться своего почти уставными методами. Причем если он и применял силу на него как-то даже не обижались и можно сказать воспринимали это как справедливость.

Офицеры полка, даже заместители командира полка, даже командиры батальонов и дивизионов и, даже начальник артиллерии полка (очень уважаемый, пожилой, авторитетный), всегда прислушивались к Новикову, а если и спорили, то как-то совсем по-деловому, очень спокойно. Именно секрет этих качеств Новикова я хотел для себя раскрыть. Мне было это очень интересно, и я считал эти методы важными для своей дальнейшей службы. Мне это казалось непостижимым и не доступным моему разуму. Я мучился над разгадкой.

Секрет раскрылся неожиданно и помог его раскрыть Руслан.

Вечером после отбоя я был еще в канцелярии роты, как ко мне заглянул Руслан и отпросился быстро сходить к землякам.

Я отпустил.

Прошло около часа, но Делимханов не вернулся.

Я основательно разозлился и мои мысли пошли дальше, я подумал, что неужели я в нем в принципе ошибся. Было очень обидно.

Вышел из казармы и пошел его искать.

Новиков этим вечером заступил дежурным по полку.