В голове ничего не складывалось, рой мыслей.

Затянуть время?

А что это даст?

Они с меня не слезут.

Как ответить, чтобы не обидеть?

Как открутиться?

В это время к караульному помещению подошел майор Новиков, он обычно в это время приходил расписаться в постовой ведомости о проверке караула, вместо командира батальона.

Я спросил разрешения встретить его и пошел ему на встречу.

Доложил, предупредил его что у меня находятся замполит и секретарь парткома.

Новиков зашел и по форме представился замполиту и секретарю парткома. Пожали руки.

– Вот зашли, заодно предложить Тимофееву вступить в ряды нашей партии, но что-то ответа нет. Смотри Тимофеев, как твой бывший командир роты двигается. Воин-интернационалист, замкомбат, член партии, по всему видать в следующем году в академию поедет поступать.

Новиков покривился.

Я знал от каких слов и был уверен, что Новиков их просто так не пропустит.

– Товарищ подполковник, все так, но не называйте меня больше интернационалистом, я вас очень прошу.

– То есть как? – изумился замполит.

– Не интернационалист я ни хера.

– Опять не понял? Ты что фашист? – замполит был откровенно изумлен.

– Вы что, товарищ подполковник?! Ну какой у меня может быть интернационал с афганцем, с его американским, пакистанским или иранским инструктором? Или какой у меня на хрен интернационал с китайцем который оружие поставлял душманам из которого нас убивали? Я там не оказывал «братскую помощь», потому что они мне не братья эти зверьки. Я там душье от души мочил и похоже напрасно.

– А, ну ты в это смысле. Но вас же вся страна так называет или воины-интернационалисты или просто «афганцы».

– Еще лучше! Ну а если я в ответ буду кого-то называть афганцем? Вам приятно будет? Если вас афганцем назвать? И пуштунам не понравится если их русскими или хохлами называть.

– Ну а как вас называть?

– Участники войны в Афганистане.

– Там войны не было. – включился в разговор секретарь парткома.

– Это вы мне говорите?

– А кому еще? – не унимался секретарь парткома.

– Ох и заносит тебя Александр Иванович, так и до русского национализма не далеко.

– А что в этом плохого?

– Потом появится украинский, эстонский, узбекский и так далее.

– Это все уже и так есть, только русские боятся говорить, что мы русские. Сразу говорят, что нацист.

– Мы советские.

– Я гражданин советский, по национальности русский, могу запись в удостоверении личности офицера показать.

– Я и так вижу. Ладно. Хватит. Я понял вас. Действительно, я уже не первый раз слышу об этом. Уж очень много у нас в полку требований к словам и терминологии стало. Интернационалистом не называй, афганцем тоже, командира роты не дай бог «ротным» назвать. Херня какая-то. Скоро взводеныши потребуют их называть только командирами взводов. – высказался замполит полка.

Действительно, в полку в среде офицеров были очень жесткие требования к терминологии и эти неписанные правила соблюдали все, хоть и не было никаких официальных установок. Командир полка никогда не называл командира роты «ротным», тоже соблюдал эти неписанные правила. В нашей роте уже было не принято называть командира взвода «взводным» и тем более «взводенышем». Мы жестко огрызались на такое обращение.

– И правильно сделают. А что вы хотели? Почти все офицеры живут без семей, нервы мотают, долбоебизм кругом, просто непобедимый. Вот и нервишки пошаливают. Но мне действительно не нравятся такие обращения, лучше уж тогда полностью по уставу, по воинскому званию – ответил Новиков.

– Что скажешь по поводу вступления в партию Тимофеева? – спросил секретарь парткома, явно рассчитывая, что Новиков скажет мне вступать и поскольку всем известно, что для многих и для меня особенно он непререкаемый авторитет, то вопрос будет быстро решен.