Яну родители выковыривали из меня насильно, пытались всячески её ампутировать, но она прилипала — поняла, где водятся деньги, и никак не хотела отлепляться.

Отец принял крутые меры. Последний год учёбы я провела практически под домашним арестом. Выгуливать меня имели право только пан Паргачевский, господин Кулаков или мадам Курочкина. Мне грозила учеба по профессии ресторатор, и появился в жизни завидный жених, сын владельца автосалонов, Мстислав Боровой.

На одном из бомондов мои родители имели неосторожность высмеять меня перед гостями. Марина-дурак, но при хорошем воспитании я стану светской львицей. Всё умильно-приторное отношение ко мне взбесило не на шутку. Тогда мне было целых восемнадцать лет. Я собрала спортивную сумку, взяла паспорт и уехала за самостоятельной жизнью к бабушке на север. Была выловлена на Ладожском вокзале и подвержена катастрофическому скандалу.

Я наотрез отказалась возвращаться в семью, заявив, что хочу жить самостоятельно.

Так у меня появилась однокомнатная квартира в центре города и работа в папиной кондитерской прибыльной кафешки.

Никаких карманных расходов.

Самостоятельная жизнь мне понравилась, но денег не хватало. Поэтому я согласилась быть Мстиславу гражданской женой. Если честно, я в него влюбилась и старалась быть паинькой.

Не я одна влюблена в Мстислава, такого приятного стройного молодого мужчину с карими, покрытыми тайной глазами. Поклонницы кружили, как коршуны. Но после того как мой папа Мстиславу нашептал, что в случае моего замужества отпишет на меня кондитерскую и три кафе, неожиданно появились разговоры о свадьбе и даже были куплены обручальные кольца.

Но враг не дремлет. Лиза Тополёва, одна из тех, кто считает, что Марина-дурак недостойна ездить на Мстиславкиной Вольво последней модели, выслала мне вчера утром фото. На них Мстислав в развратной позе с двумя распутными девками в одном из клубов Москвы. Вначале в клубе, потом в ВИП-кабине.

Это был толчок к принятию на грудь Янкиного домашнего вина, которое оказало на меня и друзей странное гипнотическое действие и подвигло пить весь день, закусывая Оливье из ванны.

Вчера было клёво, а сегодня совсем плохо.

***

На работу я пришла как новенькая. Пока шла от дома Курочкиной до кондитерской, проветрилась, освежилась. Выпила кофе из автомата. На работе как самая младшая собрала комплименты. Без косметики выглядела совсем юной. Куда ещё «юней»? Не все знали, что я дочь хозяина сети кафе и кондитерских, поэтому можно было верить добрым словам в мой адрес.

В колпаке, который прятал все мои волосы, в перчатках и халате я после обеда вышла на улицу. Девчонки курили, а я заворожённо смотрела на фото своего благоверного, неверно поступающего.

Боль. Очень сильная, удушливая, с острыми клинками в сердце. Когда пытаешься повзрослеть, выйти на новый уровень. Мечтаешь о семье и себя приводишь в порядок. А тут такое предательство со стороны мужчины, с которым живёшь. Мстислав часто ночевал у меня. Можно сказать, мы уже жили вместе. Привыкли к быту. Я с утра баловала его плюшками, и он млел от вкуса и запаха. Хватал меня к себе в объятия и говорил, что это самое прекрасное утро в его жизни. И каждое утро было прекрасным.

Я верила его словам. Он старше на пять лет. Мне всегда казалось, что у меня будет муж старше, потому что с детства вдалбливали в голову, что я — дурак и без присмотра оставаться нельзя.

— Марин, что такая грустная? — спросила у меня коллега по цеху.

— Муж гражданский изменил, — ответила я. — Фото доброжелатели прислали. Что делать?