— А ты догадливая, красивые глазки, — задумчиво потерев подбородок, хмыкает. — Если думаешь, что если объявишь голодовку и я тебя отпущу, то предупреждаю заранее — этот номер не пройдет. Если мне будет нужно, я запихну в тебя еду насильно.

— Удачи, — с акульей улыбкой парирую.

Если Масур и вернул себе самообладание за этот час, то сейчас снова в бешенстве. Хоть и старается казаться равнодушным и холоднокровным, горящие праведным огнем глаза его выдают с потрохами.

— Там куда мы едем, место женщины за мужчиной, Виолетта.

— Хорошо, что не возле ноги, — невинно замечаю.

— Оно там, где скажет мужчина.

— Может быть, Масур. Вот только мужчины я здесь не наблюдаю.

Сама не понимаю откуда во мне столько дерзости. Я всегда была хорошей девочкой. Отличницей, тихой, скромной. Старалась не выделяться из толпы. Все как наставляли родители. Однако Ринат пробудил во мне эту сторону своими гнусными поступками. На моей стороне нет ни влияния, ни больших денег. Собственно говоря, совершенно ничего кроме меня самой. Может, если он поймет, что со мной слишком много мороки, то отступит? Уверена, и у его терпения есть предел.

— Тебе продемонстрировать мужчину? — опасно сузив глаза до щелок, рычит.

Ринат надвигается на меня горой. Эта комната слишком маленькая для нас двоих. Впервые я не отступаю, а стою на месте, несмотря на то, что мои коленки подгибаются. Мне нужно перестать его бояться. В противном случае я превращусь в тень от самой себя.

— Ты где-то нашла пилюлю смелости, красивые глазки? — подойдя вплотную, выдыхает в лицо.

— А что такое? Правда глаза колет? — голос предательски дрожит, но я заставляю себя стоять на месте.

С жуткой улыбкой он дергает меня на себя. Упираюсь ладонями в стальную грудь, но ему как и всегда пофиг на мое сопротивление. Ринат вжимается в меня бедрами, и я животом чувствую его возбуждение. Он хватает мои руки и заводит за спину. Держит не больно, но крепко. Наши тела плотно прижаты к друг другу. Дергаюсь, пытаясь вырваться, но тщетно.

— Чувствуешь мужчину? — наклонившись, проникновенно шепчет на ухо. — Сколько их уже было в тебе? И со сколькими ты кричала от удовольствия?

От его грязных намеков я покрываюсь румянцем. Держу пари, мое лицо пунцовое.

— Краснеешь как девственница, — хрипло усмехается.

Я и есть девственница, дубина! Вот, что мне хочется выкрикнуть ему в лицо, но я упрямо молчу. Все равно же не поверит.

Наклонив голову, Ринат даже не целует, а впивается в мою шею губами, кусает, словно наказывая за дерзость.

— Отпусти меня, — напряженно требую.

— Ладно, — как-то поразительно быстро соглашается.

Однако не успеваю я порадоваться, как он толкает меня на кровать, а в следующий момент нависает сверху. Бесцеремонно раздвигает мои ноги, устраиваясь между нами.

— Я буду кричать, — предупреждаю, пытаясь отодвинуться.

— Конечно, будешь.

Это пошлое обещание. Его глаза лихорадочно блестят, когда он вжимается в меня своими бедрами. Его член упирается прямо в мой центр. И я, признаться, на грани обморока.

— Ну что, мужчина я, Виолетта? — точно змей искуситель, сооблазительным голосом шепчет.

Он в этом хорош. Во флирте и соблазнении. Будь у меня две извилины в мозгу, я бы повелась.

— То, что у тебя есть…

Запинаюсь, не в силах выдавить из себя слово «член», потому что… Ну потому что это вообще не в моем стиле.

— Что у меня есть, м-м-м? Неужели ты снова разыгрываешь невинность? Уже не такая смелая?

Ублюдок. Он пользуется моим замешательством и робостью.

— Я не хочу тебя, а ты все равно меня домогаешься. Вот поэтому ты не мужчина, Масур, — нахожусь с ответом.