Но несмотря на это, мне становится жарко. Дыхание сбивается окончательно.

Глеб по-прежнему крепко удерживает меня за поясницу и затылок, не оставляя ни единой возможности отстраниться от его губ. Но я и не пытаюсь. Мои руки, что до этого упирались в его грудь, теперь расслабляются. Все ощущения обостряются. Я чувствую подушечками пальцев, как сильно бьется его сердце, сотрясая грудную клетку. Теряю счет времени. Словно мы переместились в другую реальность, где минут и секунд просто не существует.

Слегка повернув голову, Глеб втягивает ртом мою верхнюю губу, посылая по телу волну трепетной дрожи. После проделывает то же самое с нижней губой. 

Мои ноги подгибаются. Я бы наверняка упала, если бы он не держал меня так крепко.

Я будто пьяная. Не соображаю ничего. Полностью растворяюсь в этих ощущениях. Вся моя вселенная сейчас – это его губы. Руки, дыхание.

Наш поцелуй. 

Который ещё через мгновение Глеб углубляет. Проникает языком в мой рот, запуская по телу очередную горячую волну трепета. 

Я даже не осознаю, когда начинаю отвечать ему. И спустя ещё несколько мгновений узнаю Глеба. 

Его руки теперь беспорядочно скользят по моей фигуре, жадно сжимая все, что попадает под них. 

Я следую его примеру. С нажимом веду ладонями по его груди вниз до пресса, очерчиваю пальцами напряженные кубики, после снова веду вверх. Оглаживаю широкие плечи, впиваюсь в них пальцами, наслаждаясь силой крепких мышц. 

Тяжело дышу. Закрываю глаза, запрокинув голову назад, и тут же чувствую влажные прикосновения губ и жалящие поцелуи на своей шее.

Глеб подхватывает меня под ягодицы и усаживает на столешницу. Забирается руками под футболку. Я с ног до головы покрываюсь мурашками от его беспорядочных ласк обнаженной кожи живота и спины. 

Застежка бюстгальтера с тихим щелчком расцепляется, лямки пружинят в разные стороны, оставляя мою грудь беззащитной.

И я вдруг очень ярко представляю, что последует за этим.

Сейчас я изменю Егору. С его родным братом. Прямо на кухонном столе.

Это мгновенно отрезвляет, словно ледяной душ. Заставляет опомниться.

Я судорожно ловлю сквозь футболку широкие ладони Глеба и изо всех сил прижимаю их к себе, не позволяя забраться под свободно висящие на лямках чашечки нижнего белья.

– Стой...

Он меня не слышит. Продолжает делать то, что собирался, не обращая никакого внимания на мой протест.

– Стой, Глеб, – взволнованно прошу я, впиваясь в его руки уже ногтями. – Прекрати!

Он замирает на секунду, но лишь для того, чтобы вытащить одну руку из-под моей футболки, схватить за волосы и закрыть мне рот очередным глубоким поцелуем.

Я пытаюсь отвернуться, оттолкнуть его, но тщетно. Ему абсолютно наплевать на мое сопротивление. Оно его будто только раззадоривает. 

Но я не сдаюсь. Продолжаю отчаянно бороться в жалких бесполезных попытках остановить его натиск. Глеб словно обезумел и ничего не понимает. Его ладонь все сильнее смыкается в моих волосах, другая скользит по животу вниз. Я инстинктивно плотно свожу ноги, но Глеб грубо расталкивает их, стремясь проникнуть рукой между бёдер.

У меня начинается паника.

Это неправильно, ужасно неправильно! Так не должно быть! 

Понимаю, что если не остановлю его сейчас, случится непоправимое. Не придумав ничего лучше, замахиваюсь и бью Глеба наотмашь ладонью по щеке. 

Получается слишком сильно.

Шлёпок выходит настолько звонким, что оглушает. Ладонь обжигает, будто кипятком. Зато мне наконец удалось привлечь его внимание к своему протесту. 

Смотрю на него растерянно, тяжело дышу. 

Глеб же смотрит сначала с непониманием. Но очень быстро его взгляд наливается злостью. Глеб прикасается пальцами к своей щеке, будто не может поверить, что я его ударила.