***

- То есть... То есть как это – пудры нет? Вы же пекарь!

- Ну, дык, кончилась, пудра-то, - пожал плечами тощий мужичонка. – Я, ить, верно, пекарь, а не кондитер. А ты сбегай к Джеми-торговцу, он аккурат за крепостной стеной живёт, знаешь, поди. У него есть.

- Я тут найду, - пискнула Виола. Ещё чего! Вечер уже! Мама вся извелась. Но мужчина покачал головой.

- Праздник, ить, на носу. Никто тебе из своих запасов не даст. А мне без малого два фунта надо, на сладкие рулетики. Зачем всполошились? Ворота открыты, солнце высоко, да и отсюда ближе всего идти. Давай, живо! Пока прискачешь обратно как раз тесто подойдёт!...

Будочник грозно хмурил брови, в красках расписывая ее глупость.

И как-то даже неловко стало… В самом деле – торговец жил почти рядом со стенами, один из немногих, кто ещё держался за свой дом. Она часто у него бывала, как раз по закупкам. Сбегает и сейчас…

- Вот, ещё  отнесешь ему заказ - пирожки с мясом.

Ей выпихнули полную корзинку.

Что ж… Не теряя времени, Виола понеслась в сторону крепостных ворот. Прохожих было много, все спешили закончить дела, и никто не обращал на нее внимания.

Лавочка торговца показалась едва она вышла из-под защиты стен. В сотне ярдов, чуть сбоку светлела крыша. Ее было особенно хорошо видно среди потемневших домиков. На самом деле людей тут осталось не слишком много. Часть дворов были заброшены или заколочены до лучших времён. На улицах почти безлюдно. Даже внутри все предпочитали селиться ближе к замку. Когда-то город был очень большим и шумным, но сейчас медленно приходил в запустение…

Виола поспешила вниз, к лавке торговца. Сумерки наступали быстро, ещё час-два - и ворота закроются, но к тому времени она успеет…

Пронзительная боль вспыхнула в затылке, и мир вокруг исчез, проваливаясь в ало-черную бездну.

5. Глава 4

Первое, что она почувствовала – боль в затылке. Настолько сильную, что захотелось обратно в темное «ничто».

Застонав, Виола потерла голову. Попыталась это сделать. Руки были намертво перекручены к чему-то холодному.

- Уже очнулась. Хорошо...

Охнув, Виола забилась в путах пуще прежнего. Ноги тоже перевязаны! И она совсем голая! К горлу подкатила тошнота. Сердце сжали ледяные когти паники, запуская в кровь отраву страха и беспомощности. Это происходит не с ней! Это… Это просто кошмар! Дурной сон, и если ущипнуть себя за руку, просто попытаться...

- Открой глаза.

Она не смогла ослушаться жёсткого приказа. Веки распахнулись, и свет лампы прострелил в гудящей голове вспышкой боли.

- Вы… - из пересохшего горла вырвался полувсхлип.

Советник Фрэнк даже не шелохнулся. Сидел прямой как палка, и бесстыже рассматривал ее, ощупывая взглядом каждый уголок тела.

Невыносимо хотелось прикрыться. Сжаться в комочек, исчезнуть, раствориться без остатка, только бы по телу не скользил взгляд блекло-голубых глаз. Такой холодный и липкий, что волна дрожи пронеслась вдоль позвоночника, оседая внутри мерзкой горечью.

- Неплохо, неплохо, - пробормотал старик. А потом резким движением схватил ее за подбородок, да так, что слезы брызнули из глаз. – Прекрасный экземпляр!

- От… отпустите! – всхлипнула, вздрагивая в первых судорогах истерики. – Я никому… никому…

- Ты и так не скажешь, - кривая улыбка-оскал выбила из нее последние остатки храбрости. По щекам потекли крупные капли. – Мертвые не говорят. Но сначала…

Старик встал. И Виола могла поклясться, что теперь он выглядел будто моложе. И сильнее. Не было в огромной фигуре немощи! Согнутые плечи расправились, пугая своей шириной, а ноги твердо упирались в пол - теперь ему не нужна трость.