Я осторожно укладываю его руку на стол, поднимаюсь.

Что ж, рукой двигает, кровоподтеков нет, это уже большой плюс, – думаю я про себя. Все не так плохо, как было заявлено с самого начала.

Далее выполняю все необходимые манипуляции, после чего фиксирую конечность с привлекательными пальцами и считаю, что мое дело сделано. Остались разъяснения.

– Разрыва нет, но можем перестраховаться. Отправить вас на дополнительные обследования?

– Не сто́ит. А зачем фиксировать руку? – уточняет он недовольно.

– Лишним не будет.

– Как дальше?

– При легком растяжении отдыха вам будет вполне достаточно. Руку держать в покое.

Даю наставления и предлагаю беречь себя.

– Гелена Ильдаровна. А во сколько вы заканчиваете работать?

– Это имеет какое-то отношение к вашей травме? – недоумеваю я вслух, поднимаясь.

Мужчина же, наоборот, лениво опирается на спинку стула, расслабленно вытягивая вперед ноги.

– Абсолютно прямое. Мне нужно понимать, до которого часа квалифицированная медицинская помощь еще действительна.

– Роберт, у вас слишком довольное лицо и слишком непрозрачные намеки.

– Счастлив, что мы друг друга понимаем, – стоит на своем и тут же вновь уточняет: – Так во сколько?

– Давайте так: чего вы хотите? – складываю руки на груди и делаю шаг вперед. Смотрю на мужчину сверху вниз, а он, задрав голову, невозмутимо очерчивает взглядом контур моих губ.

– Ужин. Встречу. Свидание – называйте как хотите.

– Предлагаю один раз обсудить и больше к этому вопросу не возвращаться. Мне это неинтересно. У меня есть мужчина. Поэтому свое свободное время я посвящаю только ему. Без исключений.

– Это похвально, – доносится до меня скупое замечание. Равнодушие, сквозящее в нем, выходит за пределы приличий. Роберт поднимается.

Да-да. И плохишей когда-то ждут неудачи.

– Я даже ему немного завидую. Такой спец дома, – сдерживая рвущуюся улыбку, ехидно замечает мой посетитель.

Чуть не выдаю, что мы не живем вместе, но вовремя закрываю рот. Пусть Роберт думает что угодно.

– За сим яростное преследование следует считать оконченным?

– Ну что вы, Гелена. Вы немного преувеличиваете. Да, кстати. Пожалуй, с машиной я всё-таки… – он берет театральную паузу. Как еще руки заламывать не стал? – Перегнул.

– Согласна.

– В качестве извинений предлагаю подбросить вас до места, чтобы вы смогли её забрать.

– Не стоит, я доеду на такси, – гордо заявляю я, а в уме уже подсчитываю оставшуюся наличность и деньги на счету на случай, если папа решит перекрыть мое финансирование. А он может. Папа у меня очень сложный человек.

Он не преминет воспользоваться моей слабой стороной.

– Я вызову, – упорствует мужчина.

– Ро-берт, – проговариваю его имя, намеренно растягивая. – Я сама. Теперь вы совершенно свободны. И берегите руку.

Он взирает на меня с любопытством. Как будто был точно уверен в собственном обаянии и легкой победе. Как будто раньше смотрел на меня сквозь искажающее стекло, а теперь вдруг разглядел по-настоящему.

– Так может, всё-таки…

– Нет, – не поддаюсь я. – Не может. Всего доброго.

– Хорошего вечера, Гелена.

Я ещё долго смотрю вслед этому мужчине, отчего-то вспоминая аромат лемонграсса, который услышала в день нашей первой встречи…

***

– Я приеду сегодня, – режет Аяз несокрушимой уверенностью.

– Зачем?

– Не глупи, Гелена, тебе не идёт прикидываться дурочкой. Нам нужно поговорить. Ты остыла?

– Нет. Все еще кипяток, рискуешь обжечься, – нагло заявляю я.

Как у него все просто! Захотел – приехал. Захотел – о сыне промолчал. Захотел – избежал объяснений. И не беспокоится человек!

– Хочешь, сама ко мне приезжай.