Теперь девушка смотрит на меня. И женщина-врач, как раз в этот момент зашедшая в смотровую, тоже смотрит внимательно.
- Здравствуйте, доктор.
- Доброй ночи, Василиса, - она смотрит в какие-то бумаги, видимо, на меня уже и карту успели завести! Да уж, тут сервис!
- Послушайте, мой босс, то есть… Александр… Николаевич, он… его ввели в заблуждение. Он подумал, что меня… что я… Что на меня напали и надругались. Но это неправда.
- На вас не нападали?
- Нет, на меня напали, но… изнасилования не было. Правда. – закусываю губу.
Со мной иногда такое бывает, я говорю правду, а мне кажется, что все считают – я обманываю. Это неприятно и унизительно.
- Я правду говорю. Вам бы я врать не стала, доктор. Они на меня напали. Вернее, ну, я сидела… Нет, сначала я бежала, плакала, запыхалась. Привалилась к стене…
- Откуда вы бежали?
Ну вот! Чего я и боялась.
И как мне рассказать о том, почему я выбежала из дома поздним вечером и скиталась по каким-то темным сомнительным закоулкам?
- Василиса Викторовна, вас никто не собирается допрашивать. Вы расскажите то, что считаете нужным и все.
Да уж! Это она не будет допрашивать! А когда за дело возьмется Корсаков…
Все равно он всю душу из меня вытянет!
Ладно. Почему бы и не рассказать?
Не все. Основные моменты.
Я выдыхаю.
Собравшись с силами, начинаю. С того, что поругалась с мужем. Просто поругалась. Сама на него обиделась и решила убежать. Ну да, пусть лучше я буду выглядеть слегка полоумной, чем все поймут, что меня вот так запросто муж из дома выгнал!
Правду рассказывать гораздо стыднее – я понимаю, что нет такого слова, но как сказать? Более стыдно? Наверное. В общем, просто – правду рассказывать стыдно.
Сбивчиво перескакиваю с того, как выскочила из дома – естественно опуская деталь с подругой, которую встретила на пяточке у лифтов.
Пересказываю то, что помню, чувствуя, как слезы снова накатывают. Потому, что реально стыдно врать!
Получается, что я такая дурочка голубая! Ждала мужа на ужин, обиделась на какой-то пустяк, убежала, как героиня дурной мелодрамы. Впрочем – я, наверное, она и есть. Хорошо, что доктор не спрашивает, как я могла убежать, оставив дома ребенка!
Про дочь я вообще стараюсь не думать. Потому, что, если начну – просто на куски рассыплюсь, не собрать! Я обязательно найду способ или вернуть мужа или забрать у него Сашку. Костьми лягу, но дочь моя будет со мной!
- Василиса Викторовна, что было дальше? Они стали вас бить?
- Они меня кидали как мячик, куклу… Я… начала сопротивляться. Ну, просто видимо в состоянии аффекта уже была. Сильно испугалась. Я понимаю, надо было просто им все отдать и бежать, да?
Доктор пожала плечами. Конечно, так и надо было сделать. Тогда бы меня хотя бы не ударили.
А ведь они, наверное, и правда, изнасиловали бы меня, если бы не патруль!
- Я стала отбиваться, и один меня ударил, по той же самой щеке…
- По какой? По которой вас до этого ударили?
И тут я снова густо краснею, потому что проболталась. И начинаю путано что-то нести, причем, видимо сразу ясно, что я вру…
- Да, когда кидали, один ударил, потом второй, и третий еще. Потом шубу сняли, манто, черная норка. Наверное дорогое, мне его свекр подарил на Новый год. И сумку. Сумка тоже дорогая. Дизайнерская. И там… кошелек, карточки. Ну, это же вам не важно, это надо было в полиции рассказывать. А полицейские, наверное, приняли за наркоманку, забрали в отделение. А там…
Я замолкаю. То, что было в отделении пересказывать совсем стыдно.
Докатилась! Если бы папа узнал!
Вообще-то если бы папа был жив, Антон никогда не посмел бы так со мной обращаться. Папы не было полгода. Именно за эти полгода так резко изменился мой муж.