– Ну, не знаю, не знаю, – не согласился Жека. – Я всё ещё под впечатлением от твоего внешнего вида… Как ей удалось вообще так тебя отделать? Ты наклонился или она на табуреточку встала? – и рассмеялся, скотина, к пущей досаде Димона.

– Пошёл ты!..

– Учитывая время на часах, то пошёл у нас как раз-таки ты, – хмыкнул проницательный Ракета и уже более серьёзным голосом спросил:

– Сбежала?

– По ходу, да... – вяло согласился Димон. – Спроси там...

– Да у бабули она, – раздался голос Ленки, которая, видимо, грела уши об их разговор. (И тоже веселилась за счёт внешнего вида внука Императора!!). – В Луках. Больше негде.

– Слышал?

– Слышал, – буркнул Бьёри, шарахнув от досады кулаком по стене. Про Луки он мог бы и сам догадаться: в Машином личном деле с места учёбы адрес единственной родственницы упоминался. – Спасибо.

– Значит, к бабушке, – процедил Димон, положив трубку. – Что за детский сад?  

Первым порывом было вскочить на драгстер, забить в навигатор адрес и вытряхнуть посмевшую удрать от него девчонку из тёпленькой постельки, чтобы объяснить популярно, как строятся отношения между мужчиной и женщиной во взрослом мире. Димон даже обулся и шлем схватил, но потом подумал о бедной старушке, которую не порадует ночной визит бандитообразного демона, и о том, что вряд ли этот поступок поднимет его рейтинг в Машиных глазах.

В общем, никуда он не поехал, зато сходил в сверкающий зелёными огнями ночной магазин за бутылкой некачественного коньяка, а потом до утра пил, закусывая добытым с риском для жизни тортом, перечитывал ту скудную информацию, которую удалось нарыть на Машу, и думал, как лучше поступить.

Первой проблемой стало известие о том, кто занимает должность директора в техникуме, где Мария Ивановна Лиходеева работала преподавателем русского языка и литературы. Профессор Базиль в их Институте читал Этику взаимоотношений транспортных субъектов. И если Бьёри его предмет сдал с первого раза – спасибо батюшке, который заставил Димона жить на стипендию –  то остальные его одногруппники к принципиальному зануде сделали не по одному заходу. Тогда, в восемнадцать лет, особой признательности к Базилю Диметриуш не испытывал. Сейчас, годы спустя, Бьёри понимал, как много дал ему этот случайный в его жизни человек. Поэтому, глядя на старенькое здание техникума, Димон думал не о том, что скажет Маша, когда узнает о его беспардонном вмешательстве в её жизнь, а о том, как бы это вмешательство провернуть так, чтобы не упасть в глазах старого профессора.

В просторной приёмной пахло жасмином, свежей сдобой, чернилами и магией. Бьёри напрягся на мгновение, дёрнув кончиком носа. «Ну, в самом деле! Не Базиль же балуется со студентами от нечего делать!» – подумал он, пытаясь найти объяснение этому не то чтобы удивительному, скорее, неожиданному явлению.

Секретарша, которая с задумчивым видом подпиливала ноготок на пальчике левой руки, привстала навстречу с приветливой улыбкой на миловидном лице, когда Димон толкнул дверь с серебряной табличкой «Директорат». Но стоило ей рассмотреть Бьёри более, так сказать, детально, как улыбаться ей расхотелось.

– Зра-а-авствуйте, – протянула женщина и перепуганно поёжилась в кресле. – Вы к Василию Ивановичу?

И с тоской посмотрела на трость зонтика, висевшую на вешалке, что спряталась в углу, внезапно почувствовав себя совершенно беззащитной.

– Могу и к вам, если пригласите, – улыбнулся Димон, чтобы сгладить впечатление от своего бандитского вида. Синяк под глазом посветлел и почти исчез, но волосы отказывались расти, лишь слегка окрасив макушку легкой щетинистой синевой. – Я бы от чашечки жасминового чая не отказался. Пахнет он у вас совершенно замечательно.