– Что же, я тебя по темноте отправлю? – Он показывает через окно на озеро, уже погруженное во тьму, на все вокруг. – Один неверный шаг – и до свидания, прекрасный мир.

– Я конусы видела, дорогу знаю.

– Да эти конусы давно сдуло ко всем чертям, разве нет?

– Я могу прямо сейчас уйти, ничего страшного не…

– Тебе надо на это посмотреть.

– Неужели в долине меня еще чем-то можно удивить? – спрашивает она.

– Я рад, что ты сюда добралась.

В знак одобрения Харди поднимает кружку.

– Извините, я тогда была… еще та штучка, – говорит она ему, будто затем и проделала этот долгий путь в гору.

– Зато с тобой всегда было интересно, – замечает Харди. – Помнишь, когда ты надела в школу руки-ножи?

– Они же были не настоящие.

– До сих пор во все это веришь?

– В слэшеры? Сколько времени прошло. Не знаю, я тогда вообще была другим человеком.

Харди пожимает плечами: понятное дело. Дженнифер пожимает плечами в ответ и говорит, обращаясь к жуткому пространству за окном:

– Вы о нем вспоминаете?

Харди вместе с ней смотрит в серое небо.

– О Медведе? – добавляет он на всякий случай.

Мистер Грейди Холмс, он же «Медведь», он же «Шерлок» – одной клички ему явно было мало.

– Я вспоминаю, – говорит Дженнифер, и рот вытягивается в жесткую линию. – Я… глупо вышло.

– Я тоже мог быть поумнее, – говорит Харди с глупейшей ухмылкой.

Дженнифер смотрит в кружку и говорит:

– Я была… Мой адвокат сказала, что я буду выгоднее выглядеть на суде, если поступлю на заочное в местный колледж. Когда я пишу работы, читаю книги по истории, то иногда забываю, что он был… был…

Она отводит голову назад, сглатывает, чтобы снова не заплакать.

– Я бы обо всем забыла, – продолжает она. – Думала бы, вот он удивится, когда я вернусь и заработаю за эти курсы кучу баллов.

Теперь губы поджимает уже Харди, внимательно смотрит на оконное стекло.

– В тебе это всегда сидело, – говорит он наконец. – И я вовсе не удивлен, Джей… Дженнифер.

Она стреляет глазами, почти целиком услышав свое прежнее имя, но ничего по этому поводу Харди не говорит.

– Слушайте. – Она ставит кружку на стол. – Мне надо…

– Точно по расписанию, – говорит Харди, подаваясь вперед.

Дженнифер перехватывает его взгляд.

Он смотрит на развалины Терра-Новы.

– Думаю, они переберутся на зимовку в «Овечью голову», – говорит он о небольшом стаде лосей, которые пробираются через сгоревшие дома и обуглившиеся деревья.

– Но озеро замерзло.

– Пить им не надо, – объясняет Харди. – Это… помнишь, где у строителей был сортир?

Дженнифер щурит глаза, будто отматывает время назад.

– Два синих и один серый, пошире, – вспоминает она и кивает.

– После… после того, что случилось, в первый год никому и в голову не пришло их увозить. Но они были пластиковые, а тут морозы. Растрескались, расползлись. Это ведь как… кто вырос в городе, этого не знает. Но трава вокруг выгребной ямы всегда самая зеленая, самая лучшая. Вот и там то же самое: природа позаботилась. Трава прямо буйствовала. Прошлым летом это маленькое стадо там и ютилось.

– Но сейчас его там нет, – замечает Дженнифер.

– Лоси выносливые, и память у них что надо.

Харди снова указывает вниз: там по снегу топает здоровенный самец. Может, добрые времена возвращаются? А вон еще один, выходит из лесочка, наверное, понимает, что теперь на виду. Тут не укроешься.

– Ой. – Дженнифер подносит обе руки ко рту, у нее даже перехватило дыхание. – Он же… белый.

– Змеиные индейцы называют таких лосей лесными духами, – объясняет Харди. – Эти каждому показываться на глаза не будут.

– Это… из-за бурана, – полагает Дженнифер.