А потом я вижу их: на подоконнике, с той стороны окна, стоит наполненная дождевой водой пепельница, в которой сиротливо плавают несколько смятых окурков.

Он что и травится здесь?                            

Может, это вообще бывшая комната мухомора? Выделил с барского плеча. Зашибись.

Опускаю жалюзи до упора и ложусь поперёк застеленной полосатым под "зебру" пледом кровать. Тупо пялюсь в натяжной потолок и вижу какие-то странные вмятины, словно... словно кто-то бросал туда что-то хорошо заточенное.

Карандаш?                                                     

Дротики?!                                                         

Перевожу взгляд на входную дверь и вижу на ней весь истыканный по центру дартс.
Потом взгляд сам перемещается снова к окну и цепляется за чёрный комок под батареей, подозрительно похожий на... мужской носок?

Теперь я поняла, что неуловимо смутило меня сразу же, как только я переступила порог этой комнаты, ещё даже до того, как заметила "улики" - она точно не женская. То есть, здесь явно жил мужчина. И не так давно. Об этом красноречиво кричала куча косвенных признаков, но дело было даже не в них. Здесь была какая-то особенная аура.

Какая-то... волнительная. Что-то такое, от чего сердечный ритм стал чуточку чаще.

Такое бывает, ну, не знаю, например, когда получаешь смс с предложением сходить в "Шоколадницу" от симпатичного одногруппника. 

Нет, вряд ли это комната Виктора. Сильно сомневаюсь, что в перерывах между совещаниями и укладкой волос гелем он балуется дротиками. Хотя кто знает, этот мужик вообще крайне странный. 

Давлю улыбку и понимаю, что точно это не его тайная святая святых, иначе я бы непременно испытала здесь приступ мигрени.

Может, это бывшая спальня его выпорхнувшего из гнезда сына? Есть у него вообще дети? Мама никогда об этом не упоминала, а я не спрашивала, ибо всё, что касается её Витюши мне по умолчанию неинтересно. 

Пролежав так ещё, размышляя, с полчаса, решаю отписаться своим, что добралась нормально и верёвку с мылом пока не распаковала.

Чёрт, ноут лежит в чемодане...                           

Нехотя поднимаюсь с кровати и, приоткрыв дверь, выглядываю наружу. На горизонте чисто, но вот в самом конце длинного как кишка коридора из щели приоткрытой двери сочится оранжевый свет и...

Твою же ты мать!!!                                          

Резко захлопываю дверь и даже запираю изнутри на замок. Сердце клокочет, ноздри раздуваются словно капюшон кобры.

Никогда и никому не пожелаю услышать то, что услышала я!

Конечно, мне восемнадцать и я не впечатлительная первоклассница, но дверь хотябы можно было за собой закрыть?! Или страсть охватила настолько, что напрочь стёрлись все моральные границы?!

Уже было чуть приподнятое настроение снова опустилось до отметки "ниже плинтуса". Сразу вспомнила отца, его обескровленное лицо, когда он узнал, что мама от него уходит... А она тут с этим уродом... Хоть реви. 

А уже завтра мой первый день в новом универе. И почему-то мне кажется, что он мне совсем не понравится. 

В городе, где живёт этот придурок априори не может быть чего-то путного.                                                

3. Часть 3

***
За завтраком мама буквально светится. Мухомор тоже лыбится, словно вылакавший трехлитровую банку сливок помойный кот. Глядя, как аккуратно он размазывает по тосту сливочное масло, я полностью теряю зачатки аппетита. 

- Я в универ, - отставляю тарелку с нетронутым бутербродом в сторону и встаю из-за стола.

- Стой! Подожди, Витя тебя отвезёт. Хоть тут не слишком далеко, но ты же совсем не знаешь города, - и сладко так: - Витюша, тебе на бутербродик бекон положить?