Птицы переглянулись, явно осуждая такое моё поведение – мотаться из одной крайней точки более чем обширной территории в другую. Потом перевели взгляд на грифона, и пошла потеха! Магические птицы – первые сплетники королевства, это известно всем, и даже Колокольчик и тот каждый раз не мог устоять… Обиднее всего то, что птичий язык не знает ни один маг – понять болтунов, к сожалению, невозможно. Хотя, может, наоборот, к счастью. Даже подумать страшно, о чём верещит сейчас Колокольчик…

– Я честно пыталась первую зиму провести в своём поместье, но ничего хорошего из этого не вышло, – отмахнулась я от крылатых и пошла разводить костёр.

Вот позавтракаю и буду думать, где зимовать.

– Ик-ик-ик, – услышала в ответ.

– А вы… охотиться летите!

Хворост был собран ещё вчера, так что и получаса не прошло, как в котелке сердито забурлила вода.

В моем коробе всегда было много места и полно всякой всячины. Никогда не знаешь, с кем жизнь сведёт, кого лечить придётся и что в хозяйстве пригодится. Как говорил его величество, «я их спасла, потому что всегда была милой запасливой белкой». С тех пор мало что изменилось, разве что новый заплечный короб да побольше монет в кошельке...

Я нарезала твёрдый ноздреватый сыр, ароматный и чуть сладковатый, к которому пристрастилась последнее время. Он попался мне в одном из городков, с тех пор, если путь пролегал мимо, пополняла запасы.

Позавтракав, кинула о землю кристалл и прошептала слова заклинания.

– Здравствуй, Джоан.

Я улыбнулась и кивнула в ответ, хотя прекрасно понимала: мой образ иллюзия обратно не передаст.

Альфред выглядел лучше, чем год назад, и это не могло не радовать. Я выдохнула с облегчением: так или иначе, я беспокоилась о нём, и теперь стало легче.

– Когда я предложил тебе уехать, то имел в виду нечто другое, – Альфред рассмеялся. – Я думал, барышне полагается лечить нервы от несчастливой любви. Запереться в поместье, поплакать…

Я сложила руки на груди. Хотела фыркнуть, но Колокольчик меня опередил:

– Кр-р-ргх!

Вот именно! Во-первых, пробовала, не помогает. Во-вторых, стоило лишь показаться в пожалованном мне поместье, как там сразу объявился герцог Норфолк, которому бесполезно объяснять, что между нами всё кончено. Он меня любит и точка, остальное – долг перед родом, не имеющий ни ко мне, ни к нему никакого отношения.

– Кр-р-хр-р-р…

Ну да, примерно так…

– Мне казалось, ты найдешь успокоение в путешествиях, – продолжил Альфред.

– А я чем занимаюсь?!

– Я имею в виду поездку на воды, милая моя Джоан. Или на морское побережье. Свежий воздух. Прогулки. Возможно, новые знакомства… Я никогда не намекал на то, чтобы спасительница короля, обласканная его милостями (а ведь я, попрошу заметить, изо всех старался!), не нуждающаяся ни в чём, верхом на грифоне носилась по дальним уголкам бескрайнего королева!

– Я лечу нервы. По-своему.

– Никто, даже я, не предполагал, что ты начнёшь шерстить королевство на предмет всяческих нарушений.

– Я не ищу никаких нарушений! Они сами!

– Не то, чтобы я против того, что ты трудишься моим эмиссаром… Хотя у тебя и нет тебе таких полномочий, я же их не давал. Но, может, лучше на воды?

– Ни за что! Скорее на каторгу.

– Вчера в столицу прибыл некий мэр. Одного малоизвестного дальнего городка. Сам прибыл. Сдаваться. Ему донесли, что недалеко от вверенного ему населённого пункта видели даму с грифоном.

Я рассмеялась. Как там говориться? Сначала ты делаешь себе репутацию, а потом репутация делает тебя?

– Я переживаю, Джоан.

Король перестал улыбаться.