— С тех пор Александр словно ополоумел. Всегда злобным был, волком на людей смотрел, слова доброго за всю жизнь никому не сказал, сейчас и вовсе вызверился. Что он дочерям своим в горячности кричит, лучше честному человеку не слышать, уши и мысли не осквернять. Старшая носа в Кандалы после похорон матери не показывает, отец отлучил. Средняя по кривой дуге обходит родительский дом, отца увидит, на другую сторону дороги перебегает, свекровь её, которая никогда верующей не была, крестится в испуге, как свата видит. А Шура с ним живёт… Пока.

— Слушай, это ведь ненормально. — Игнат потёр переносицу. — Существуют власти, полиция, наставник это ваш, наконец…

Игнат сам не заметил, как вслух отделил себя от общины.

— Что власти сделают? Полиция? — Фёдор сделал вид, что не обратил внимания на реплику брата. — Преступления никакого нет. Перед властями Александр чист, закон не нарушает. Семейные конфликты — дело личное.

— А что девчонка от одного окрика папаши родного в ежа перепуганного сжимается — нормально?

— Не вечно ей с отцом жить, выйдет замуж… — растерянно пробормотал Фёдор.

— Я б тоже от такого папаши замуж вышел, сломя голову побежал бы, — не забыв ввернуть нецензурное словечко, психанул Игнат.

«Закон не нарушает», «преступления нет»… Дорога одна — замуж, а повезёт ли с мужем — вопрос открытый. Статистика неумолима: дочери отцов, злоупотребляющих психологическим и физическим насилием, находят точно таких же мужей. Продолжают вековую традицию.

Угораздило же тебя, Александра Ермолина, Шура, в родные Кандалы вернуться. Лучше бы в миру осталось, засосы гепариновой мазью сдабривала.

В сердцах Игнат выругался так, что у самого же уши завернулись, несмотря на боевой опыт офицера, для которого крепкое словцо не оскорбление, а мотивация и доступная форма скорейшего донесения информации до мозга подчинённых.

— Иди проветрись. — Фёдор остановил автомобиль посредине дороги, с двух сторон которой надвигалась тайга.

— Ты чего?

— Погуляй, я сказал, — гаркнул брат. — До дома недалеко, километров пятнадцать, как раз времени хватит подумать над словарным запасом. Медведя увидишь, кричи на него.

— Чего кричать? — уставился Игнат на Фёдора. Ни тайгой, ни медведями его не испугать, поведение брата откровенно удивляло.

— Чего хочешь, то и кричи, только один раз. Два раз прокричишь — беги к ближайшему дереву, лезь наверх. Или на столб электрический со ступеньками металлическими. Вдоль дороги стоят, видел? На него забирайся и звони. Наверху связь как раз ловит. Приедем с мужиками, отгоним Потапыча.

— Офигеть! — ещё раз матюгнулся Игнат, тут же выскочил из машины, от греха подальше. Уж лучше медведь, чем взбесившийся Фёдор.

По пути в Кандалы медведя не встретил. Летом у сытого хозяина тайги есть дела интереснее, чем офицеришку возле населённого пункта гонять. Медведица с потомством тем более от человеческого жилья подальше держаться будет, да и волкам есть чем заняться. Белок встретил, куниц, муравейники в человеческий рост, птиц. Опасных для человека зверей — нет. Мошка только достала и беспричинный смех разбирал.

Получил нагоняй от брата. Плевать тому, что Игнат — боевой офицер, награды имеет, заслуги перед отечеством. Спасибо, что штаны не стащил, по дедовской методике крапивой не отходил.

7. Глава 7

Игнат остановил Патриот у ворот дома Фёдора, заглушил, уставился в лобовое стекло, щурясь на полуденное солнце. Покосился на боковое зеркало, тот же пейзаж: убегающий проулок с зарослями крапивы и полыни у заборов. Захотелось удариться головой об руль, разбить лобную кость, вызвав у себя амнезию.