Снова глянул на мнущуюся у памятной доски Шуру в красных шлёпках. Стоит, пялится на буквы, словно там отгадка на главный вопрос мироздания написана или пароль от единственного в округе вайфая. Что прикажите делать с этой матрёшкой? Такое впечатление, что Игнат младенцев живьём на её глазах ел, котят под колеса поезда швырял, а не с женщиной целовался.

Игнат уже собирался выйти из машины, но благо, на улице появился Фёдор, глянул хмуро по сторонам, позвал жестом Шуру, устроился за рулём. Спешащая по своим делам дамочка с ребёнком в коляске, посторонилась от Фёдора, бросила недовольный взгляд на Шуру, поспешила дальше.

— Куда сначала? — спросил Фёдор у Шуры, когда та устроилась.

— Здесь почта рядом, на соседней улице, — ответила, покосившись на пакеты с коробочками, Шура.

— Посылки отправлять будете? — решился заговорить Игнат: пусть девчонка убедится, что клыков у него нет.

Это были первые произнесённые им слова после формального приветствия, после того, как Фёдор представил их друг другу на лесной дороге.

— Да, — коротко ответила Шура.

Чудо-то какое красноречивое, заслушаешься!

— Александра у нас известная рукодельница, — пояснил Фёдор.

— Что делаете? — продолжил диалог Игнат.

— Ободки, серьги, броши. Всё, что закажут, — вполне бойко прочирикала известная рукодельница, мазнула взглядом Игната и предложила: — Могу показать.

— С радостью посмотрю, — кивнул Игнат, состроив заинтересованное лицо.

Серьги, броши — понятно, а ободки — это на голову или на пояс? Посмотрит, похвалит, может, перестанет бедняжка дёргаться при виде грешника Игната, вздумавшего блудом средь бела дня не с законной супругой заниматься.

Оказалось, на голову, вроде как красиво, Игнат в этом мало смыслил. Расшитые бисером, бусинами, разных размеров и цветов изделия выглядели… трудоёмко. Много блестяшек, стекляруса, пайеток — кто бы подсказал, как эти сверкающие штучки называются, — попробуй-ка расшей, чтобы аккуратно, подходило по цвету, фактуре, смотрелось красиво. Труд, требующий огромного терпения.

— Очень красиво, — искренне похвалил Игнат. — Через интернет продаёте?

— Да, у меня страничка в инстаграм, Лёша таплинк настроил, рекламу запустил. Заказы пошли, — довольно отчиталась Александра.

— Какой Алексей, мой? — Фёдор обернулся, посмотрел в упор на притихшую в одно мгновение Шуру. — Вы общаетесь?

— Да, то есть, нет! То есть…

— Если обидит Алексей, сразу ко мне иди, не стесняйся, — твёрдо заявил Фёдор. — Поняла меня?

— Поняла, — перепугано выдохнула Шура.

Игнат посчитал за лучшее «не услышать», уставился демонстративно в телефон. Выходит, у Калугиных две свадьбы летом будет? Здесь нельзя молодым ради удовлетворения естественного интереса повстречаться и разойтись. За пределами общины поступай, как хочешь. В Кандалах же подобное не дозволяется, если хочешь ладить с людьми, а главное, с родителями.

После почтового отделения, где пришлось ждать не меньше часа, отправились в “Озон”. Из пункта выдачи Шура выбралась, увешанная пакетами, как новогодняя ёлка. Фёдор споро помог устроить сокровища на заднем сидении, Игнат снова проигнорировал, в этот раз сознательно. Девочка того и гляди в семью войдёт, а он помимо воли на ноги её загорелые, икры скульптурные пялится. Самому противно! А если Фёдор увидит — голову до щелчка повернёт, на епитимьи от наставника* надеяться не станет.

Остался один адрес, по нему и отправились, забрали две большие коробки книг. Шура счастливо пробежалась по корешкам, погладила страницы двух случайно вытащенных томиков, благоговейно поставила обратно.