— Успокаиваю.

— Кого? Себя или меня? Если меня, то это не помогает.

Я ощутила ладонь на своей спине. Почувствовала приятное тепло, вновь различила аромат острой приправы, будто Ходоров-младший специально посыпал себя ею.

— А ты расслабься, — негромко произнес мужчина. — Уверен, если не будешь упираться руками мне в живот, а обнимешь в ответ, то процесс пойдет быстрее.

— Какой процесс, Рома? Тебе не кажется, что ты сильно перегибаешь палку?

— Ой, будет тебе, сеструха. Сама же знаешь, что обнимашки успокаивают. Давай мириться и жить дружно, — бодро ответил он и тут же содрогнулся от дунувшего ветра.

Мне стало совестно. Выгнала человека в одной рубашке на улицу. Заставляю стоять здесь и мерзнуть. Я поддалась уговорам, шагнула навстречу и обняла только для того, чтобы поделиться теплом, согреть его и хотя бы перед собой загладить свою вину. Не нужно было так остро реагировать на поцелуй. Порой достаточно слов. Все же он не собака, и выставлять за дверь — это уже слишком.

— Эй, сладкая парочка! Товар кто принимать будет?

Я встрепенулась. Попыталась вырваться, вот только смогла это сделать не сразу, так как Ходоров-младший будто не хотел меня выпускать из своих рук. Вопросительно посмотрела на Рому и тут же побежала к машине с коробками. Да что на него нашло? То лезет с поцелуями, то дарит цветы, то обнимает. Я обернулась на миллионера, с интересом разглядывающего меня сзади ниже пояса. Нет, ну, кобель натуральный!

Я старалась больше не обращать на него внимание. Принимала товар, заносила его внутрь, расписывалась в накладной. А он все смотрел, опершись плечом на один из холодильников с пивом.

— А чего твой парень не помогает? — поинтересовался водитель.

— Да он это, калека. У него с поясницей беда. Никакие тяжести поднимать нельзя.

Усатый мужчина покачал головой. Я же не стала долго задерживаться и понесла коробку с чипсами в ларек. Зато когда вышла, услышала интересный разговор.

— Парень, у меня у матери проблемы с ногами были.

Я шагнула назад, спрятавшись за дверь. Не сдержала улыбку, прижала ладонь ко рту.

— Так она в один монастырь ездила, свечку ставила. Знакомая говорила, что должно помочь. Хочешь, в следующий раз за тебя тоже свечку поставит?

— Спасибо, не нужно.

— Ну ты крепись. Жаль, конечно. Молодой, а уже немощный.

Водитель отправился к машине, сел за руль и вскоре уехал. Я же продолжала стоять в дверном проеме и не высовывалась, боясь рассмеяться от одного вида миллионера. А тот не заставил себя ждать.

— Говоришь, немощный? — его глаза пылали яростью.

— Это не мои слова, — все-таки хрюкнула от смеха, чем еще больше его разозлила.

 — Не слишком ли много на себя берешь, сеструха?

— Ладно тебе, чего так завелся? — хохотнула я и попыталась обойти его стороной, чтобы забрать последнюю коробку с товаром.

— Смешно тебе, да?

— А тебе разве нет? — прижала я ладонь ко рту и снова собралась ринуться вперед, да только один обозленный миллионер не захотел уступать дорогу. — Рома, дай пройти. Если груз украдут, за него будешь платить ты.

На лице Ходорова-младшего заиграли желваки. Он натянуто улыбнулся, явно пожелав мне сто раз споткнуться по пути к злосчастной коробке. Пропустил. Больше богатенький сынок не проронил ни слова до самого окончания смены. Стоял на улице возле холодильника, укутавшись в мой платок, и смотрел невидящим взором перед собой. Хотелось верить, что в голове его началось переосмысление. Вот только вряд ли подобное случится так скоро. Нужны недели, если не месяцы или годы, чтобы привыкший к роскошной жизни человек увидел настоящую картину происходящего и понял, насколько был не прав в попытке найти счастье в обычной трате денег.