Я опомнилась, усмехнулась. Вновь потянулась за конфетой и вложила ее в руку миллионера. Хотя бы лакомством буду поощрять его хорошие поступки. Вдруг все же смогу выдрессировать зверя?

— А тебе идет улыбка.

— Что? — подняла я голову на Ходорова-младшего, но тут же отвлеклась на пришедшего покупателя.

— Говорю, почаще улыбайся. Лицо преображается, — повторил Роман, едва мужчина ушел. — Вот только это ужасный хвост и бесформенная одежда все портят. Сеструха, — присел миллионер на корточки, поравнявшись со мной. — Давай уговор.

— Горячо обожаемый братик, — начала я строго, подозревая, в какое русло потечет разговор. — Ни на какие сделки я с тобой не пойду. Ты приехал… — мои слова потонули в поцелуе.

Но не успела я опомниться, как он закончился. Роман отстранился, провел большим пальцем по моей губе, а я сидела и во все глаза смотрела на наглого самодовольного ублюдка, думающего, что на нем клином сошелся свет.

— Зажатая, — цокнул языком мужчина и поднялся. Отряхнул колени, поправил рубашку, накинул на плечи мой вязаный платок.

— Эй, ты ничего не путаешь?!

— А разве я не прав? — как-то снисходительно посмотрел на меня Роман.

— Пошел вон отсюда, пьянчуга несчастный! — я окончательно разозлилась и вытолкала этого гада на улицу.

— Да ну тебе, сеструха, это всего лишь… — начал оправдываться он, однако его слова заглушил хлопок металлической двери.

Дайте мне больше места, ударила бы. Снова залепила бы пощечину, чтобы неповадно было. Нашелся здесь, ублюдок ненормальный!

— Неужели ты так обиделась на «зажатую»? — заглянул в окошко ларька Роман.

Я ринулась к нему. Закрыла на защелку. Обреченно села и прислонилась спиной к полке с напитками, даже теперь не чувствуя себя защищенной. Казалось, этот проходимец пролезет в любую щель, вновь начнет осуждать мой внешний вид и давать никому не интересную оценку.

«Но тогда почему завелась?» — мысленно задала вопрос, на который не нашла ответ. Его поступок обескуражил. Хотя нет, поцелуй напомнил тот случай в гостиной, где я почувствовала полную беспомощность и невозможность хоть как-то воспротивиться. Но ведь одно дело, когда тебя придавили и не дают даже шелохнуться, а совсем другое — невинное прикосновение к губам.

Спустя полчаса тишины раздался тройной стук. Я не хотела открывать. Вот только подумала, что товар могли привезти пораньше, поэтому все-таки отперла дверь и отпрянула, увидев перед собой маленький букетик цветов.

— По клумбам шастал? — посмотрела на довольного собой миллионера. — Рома, люди растили их, вкладывали душу, а ты пришел и вырвал. Тебе не стыдно?

— Признайся, ты всегда такая колючая? — разозлился Ходоров-младший и с размаху бросил эти цветы в мусорное ведро. — Нравится издеваться?

— Это я над тобой издеваюсь? Рома, не ты ли завалился в мою квартиру пьяным, нагадил на моей кухне, едва не изнасиловал этим утром, а вечером вернулся как ни в чем ни бывало и сунул под нос отвратительные пирожные? Мол, скажи спасибо, что и такие принес.

— Сеструха, я же извинился, — двинулся на меня мужчина, однако я уперлась ладонью ему в грудь и не пустила в ларек.

— Молодец, — усмехнулась я, достала конфету и бросила ему в лицо.

Отвернулась и вдруг осознала, что не должна была всего этого говорить. Моя задача — выдрессировать, а не обижаться. Нужно показать, как делать не стоит, приучить к ответственности и привить желание самому зарабатывать деньги.

— Извини, — сказал миллионер тише и потянул меня за руку к себе.

Обнял, начал поглаживать волосы.

— Рома, что ты делаешь? — спросила, уткнувшись носом в пуговицу на рубашке.