За много лет наш крошечный неизменяемый коллектив превратился практически в семью. Но как же они мне надоели… С такими привычными мыслями я побрела к маршрутке.

* * *

На работе, забившись в свой уголок, я быстро переделала утренние дела и в ожидании какой-либо еще работы стала просматривать новости в интернете. За перегородкой, разделяющей наши столы, бубнил занудный голос переводчицы. Наши столы стояли вплотную друг к другу, мы сидели лицом к лицу, и, наверное, это было бы невыносимо, если бы между столами не возвышалась перегородка, которая одновременно служила мне дополнительной полочкой. Переводчица, как всегда, что-то в очередной раз рассказывала, я ее по привычке не слушала. Приятная женщина за пятьдесят, только больно уж разговорчивая. Когда я только пришла на эту работу, я еще не умела так отключаться и ее разговоры мне очень мешали. Я слушала, поддакивала, задавала из вежливости уточняющие вопросы. А потом научилась абстрагироваться, и монотонное «бу-бу-бу» низкого тембра было хорошим фоном для работы, для чтения или просто для мыслей. Небольшая проблема возникала только, если ей вдруг требовалось мое мнение по поводу услышанного, а я понятия не имела, о чем она сейчас рассказывала. Однажды возник казус, когда среди утреннего повествования она упомянула о смерти моего знаменитого однофамильца, а тем же вечером я прочла об этом в новостях и рассказала ей. Она поняла, что я ее вообще не слушала, и очень обиделась. Потом мы с первым менеджером в другой комнате давились от смеха, когда я ему это передавала.

Справа доносился булькающий смех нашей главбухши, чей стол стоял отдельно в противоположном углу комнатенки, напротив двери. Она с кем-то любезничала по телефону, горделиво сообщая, что она главный бухгалтер. На протяжении всей нашей совместной работы она всегда безумно гордилась своей должностью.

Наша главбухша была, наверное, самая странная из всего офиса. Я уже упоминала, что раз меня туда взяли, то, скорее всего, я слегка не в себе, потому что там все со странностями. Но она была самая-самая. Начиная с трех неоконченных высших, чем она почему-то гордилась. Всего на год меня младше. Худенькая, маленькая (об этом еще будет ниже), в очочках, с короткой стрижечкой. С немножко ненормальной улыбкой из-за неровного прикуса и выпирающих клыков. И очень визгливая, когда злится. А злилась она часто. Верещала и визжала так, что слышно, наверное, было всей жилой части этого здания. Но ее терпели. Да всех терпели. И второго менеджера, высохшего от пьянства. И вечно недовольную переводчицу. И меня, хотя я не знаю, нужно ли было меня терпеть, было ли во мне что-то раздражающее… но мне ж об этом не говорили. Всех терпели. Семья же.

Пьяницу-второго менеджера терпели только до определенного времени. Впоследствии он был заменен на другого пьяницу. Остальные же работали там очень долго. Наиболее адекватный из всех первый менеджер находился в той конторе так давно, что под своим столом успел ногами протереть линолеум до каменного пола. Он был высокий, грузный и хороший. Мне с ним было интересно, у нас было общее чувство юмора, и я знаю, что этот человек идеально бы подошел мне в жизни. Но – не загоралось. Сначала-то и зажигать не стоило, пока был Алекс. Но и потом не зажглось. Да и вообще, он страстной безответной любовью любил главбухшу (единственный факт, который меня в нем настораживал).

Еще вполне нормален был водитель. Правда, если он не развозил товар, то целыми днями сидел и пялился либо в телевизор, стоявший в кабинете менеджеров, либо в мобильный телефон, но он был хороший обычный парень, разделяющий к тому же мое мнение по поводу остальных членов нашего коллективчика.