– Найтмару без таких людей будет намного лучше, – прошептала она, отчетливо понимая своей головой, что ожидающее ее место в поместье «прокаженных» появилось вполне заслуженно.

Внезапное предложение Коллекционера Душ стало звучать, как призыв к объединению двух палачей.

«Я уже стала убийцей…» – холодея внутренне, ужаснулась девушка. – «И даже без ЕГО влияния. Эти трое были на моем счету еще до нашей первой беседы!»

– Я тебя, ни в коем случае, не осуждаю! – пока Бин предавалась самокопанию, он успел каким-то неожиданным образом оказаться за ее спиной и в, казалось бы, дружеском жесте опустил свои руки на девичьи плечи. – Более того, я полностью на твоей стороне! За то, что именно эти люди сделали и намеревались сделать, они попросту не заслуживали лучшей участи, чем та, что была уготована им тобой! Но подумай, Альбина, вспомни свои чудовищные ночные кошмары. Разве убийцы и маньяки, скрытые в Найтмаре внутри забывших все горожан, действительно заслуживают хорошей жизни? Ты абсолютно уверена в том, что хочешь того, чтобы человек, разрушавший чужие жизни своим ножом для колки льда, получил снисхождение?

Фаланги пальцев Коллекционера блуждали вдоль тонкой шеи, вызывая у девушки волну черных мурашек, наполненных странной смесью противоречивых ощущений.

– Или маньяк, который похищал маленьких девочек и насиловал их в подвале собственного дома?

«Откуда он узнал такие подробности?» – мысленно недоумевала Бин.

Этого она ему совершенно точно не рассказывала прошлой ночью. Вернее, она упоминала лишь о том, что ее мучают кошмары, но не говорила о подробностях своих беспокойных снов.

Так откуда же он это знает?

– Откуда ты обо всем этом узнал? – выдохнула девушка, ощущая горечь в горле, утихомирить которую могли бы только непрерывные слезы, но глаза у нее при этом оставались сухими.

– Ты ведь пробралась в мою память, – он говорил настолько складно, что не поверить ему было попросту невозможной задачей. – Можно сказать, что эхо твоих кошмаров я услышал этой ночью! И все же я не предлагаю никаких кровавых расправ над ними! Мои «прокаженные» ведь продолжают жить дальше. Уже другой жизнью, но все же продолжают. И, как ты уже могла заметить этим утром, разница между болванчиками Найтмара и моими «прокаженными» совсем невелика. Правда, признаюсь, между ними есть одно важное различие! Все свои уродства и болезни мои «прокаженные» получают строго за свои гнусные, безобразные проступки и пороки. За гнилую душу. А служение моему поместью становится для них своеобразной расплатой за их грехи. Так ли отвратительно наказывать тех, кто этого действительно заслуживает? Ведь в Найтмаре, по сути, нет хороших людей!

– А что насчет тех семерых, которых ты насильно удерживал здесь, прямо за этим столом? – попыталась вывернуться из рук Бин, цепляясь за его воспоминания. – Интересно, какие же такие у них были пороки, что ты решил сделать из них «прокаженных»? И особенно мне интересно, что же такого натворила та пятерка подростков, что ты так ополчился на них?

Однако вырваться из цепкой хватки, которая только при безропотном подчинении казалась дружелюбной, а на самом деле совсем не уступала медвежьему капкану по крепости, не представлялось возможным. Воздух вокруг внезапно начал искриться каким-то невидимым, но весьма ощутимым напряжением, когда девушка вдруг ощутила на своей щеке ровное дыхание мужчины.

– Все мы совершаем ошибки, не так ли? – от его близкого присутствия мурашки переходили в самую настоящую дрожь, скрыть которую не было ни единого шанса. – Они действительно не совершили ничего плохого, за что их можно было наказать подобным способом. Они победили Илинку и Эллу – двух других носителей нашего общего проклятья, что пало на нас после той смертной казни на костре, когда горела Ирэн. А, победив их, сняли с них это многовековое проклятье. Пускай, и сделано это было посмертно. Блэквилльская Пятерка, представшая передо мной в восьмидесятых годах, вызывала у меня вполне справедливые опасения.