Гляделки я проиграла первая, откинув голову на спинку сиденья и закрыв глаза.

— Я не хочу играть в ваши игры, — хамить, так по полной, решила я. — Сначала вы оказываете знаки внимания, а потом как будто и знать не знаете, о чем речь! — Я зло посмотрела на него, ожидая ответа.

— Я с вами не играю. Мне это не нужно. — Мужчина резко повернул ключи, и мы понеслись по ночному городу мимо быстро убегающих фонарей.

— А что вам нужно? — выпалила я.

Максим Анатольевич сильнее сжал руль так, что костяшки пальцев побелели, и тихим рычащим голосом произнес:

— Лучше вам не знать. Мы приехали.

В окно я увидела свой дом, все окна которого давно погрузились в темноту. Понимая, что на этом наш разговор окончен, я вышла из машины.

— Но откуда вы... — не успела я договорить, как дверца хлопнула, и взвизгнули шины, унося с собой объяснение о том, как он узнал, где я живу.

***

Для меня было в радость — выйти на учебу. Не угнетали даже отработки пропущенных занятий. Первая лекция прошла спокойно. Жизнь одногруппников текла своим чередом. Хоть я и выпала из общества всего на неделю, но складывалось впечатление, что отсутствовала, как минимум месяц. Совсем немного, но практически каждый учащийся чуточку изменился, в чем-то вырос. Хотя некоторые так и остались топтаться на месте, утопая в своей же злости.

На перерыве староста отметила:

— О, я смотрю, ты у нас ожила? Что ж, надеюсь, сдашь все хвосты или придется докладывать куратору? — Она поджала губы и бросила: — Да, и припудрись, что ли. Бледная как моль, — Ира гордой походкой вернулась за свой стол.

— "Да, и припудрись, что ли...", — передразнила ее Вика, и прибавила: — Ты хорошо выглядишь, не обращай внимания. Ее опять муха зависти покусала.

— Все нормально, — улыбнулась я. — Если долго брызгать ядом, в конце концов, либо к нему привыкают, либо змея дохнет от обезвоживания.

Подруга хихикнула, согласившись с такой версией, и отвлекла разговором.

Началась вторая пара, и учеба вытеснила из головы все лишние мысли. Переключиться получилось довольно легко, ведь сегодня не было анатомии. И я, понимая, что скучаю, все же радовалась передышке.

Когда мы обедали, Вика вдруг замялась и, отложив вилку, произнесла:

— Когда ты болела, мы с Антоном встретили Рому. Помнишь его?

— Ну конечно, помню, — уныло протянула я.

Разве можно забыть, как он назвал меня двуличной и бросил прямо в День Влюбленных?

— Так вот, я ушла, а Антон остался с ним разговаривать. Как я ни пытала Антона, он не признается, о чем. Но после этого Рома очень хотел тебя увидеть. Антону пришлось долго объяснять, что ты болеешь. Он пытался тебе позвонить, но, кажется, ты его заблокировала?

— Интересно, конечно. — Я быстро расправилась с салатом и принялась за булочку с чаем. — Но нет, неинтересно. Ты уж меня извини, Вика, но у меня есть принципы и причины, из-за которых я не хочу возвращать общество некоторых людей.

— Знаю я твои причины, — ехидно посмотрела на меня подруга. — Анатомически хорошо сложенные, — захихикала она.

Не обращая внимания на ее подколы, я уверенно добавила:

— В общем, что бы ни сказал ему Антон, мне это больше не интересно. Пойдем?

Я громко поставила стакан на стол и посмотрела на растерянную Вику. Та лишь пожала плечами и, взяв сумку, встала.

На практике сегодня было тихо, если не сказать, скучно. Мы сидели в ординаторской и рассматривали стены. Вика прилегла на диван и позвонила Антону. Пока они разговаривали, я открыла первую попавшуюся из книг, что стояли на полке. Анатомия? Уф… Поставила книгу назад и вздохнула. Подруга закончила разговор, встала с громким и унылым стоном и начала мерить шагами комнату. Мы даже подумывали незаметно уйти пораньше, все равно до нас никому нет дела. Но Вике позвонила Юля, и предупредила, чтобы не высовывались. Их только что проверял кто-то из преподавателей, все ли на месте.