15. Глава 15

Глеб

– Извините, не могли бы вы слегка отодвинуться? – в наш премилый диалог врезался голос третьего.

Вернее даже третьей. Великовозрастная женщина сурового вида нависла над застывшей в замешательстве одноклассницей. На голове косынка, в руках ведро, из которого торчала швабра. Только бы слепой не понял, что подоспела уборщица, решив плотно заняться разлитым на пол напитком.

– Слушай, давай договорим позже? – словно увидев спасение в пришедшей женщине, Кира подскочила с места. Вид ее выражал крайнюю степень облегчения. – Я правда не хочу опаздывать.

Она прятала вину на дне своих серых, словно холодные осенние туманы, глаз.

А чего я, собственно, ожидал? Узнать вот так, сходу, прямо в лоб главную слабость человека, которого ненавидишь… Наверное, девчонка просто не поверила или испугалась.

– Тебя подбро… – поднялся следом, чувствуя наступающую хандру.

– Ты же пешком пришел, – тут же вставила свои пять копеек "мисс находчивость".

– А, точно! И как я мог забыть, – хлопнул себя по лбу, усмехнувшись.

Тот смех отдавал больше горечью, ведь нужных ответов от девчонки я так и не получил. Но сдаваться? Нет уж, не сегодня.

– Тогда бежим вместе? – посмотрел на Киру с надежной, смакую в мыслях ранее сделанное предположение.

Я ведь действительно допускал мысль, что мог быть в нее влюблен. Симпатичная на лицо, оформленная там, где надо. И холодная ровно настолько, чтобы добиться завистливых взглядов вслед.

Лаврова, кажется, их даже не замечала. Возможно, искренне считала, что её не любят. Но кто же полюбит ту, что может одним взглядом сравнять тебя с грязью?

Пожалуй, никто, кроме того, кто и сам практикуется в этом умении с пеленок. Уж это о себе я помнил четко.

– Ладно, – Кира заморгала часто-часто, будто слова для нее были тяжким грузом. – Послушай. Ты не был от меня без ума. Никогда.

Она говорила, а я не мог отвести взгляда от ее подрагивающих губ. Искусанных, лишенных всех навороченных блесков и прочей девчачьей лабуды. Настоящих. Тех, что правдой режут слух.

А в голове набатом бьётся единственный вопрос: "А точно не заблуждается?"

– Напротив, – сжав тонкие пальчики в кулаки, набрала побольше воздуха в грудь. – Ты унизил меня перед всем лагерем, выставив посмешищем. Из-за тебя мне пришлось покинуть лагерь и даже записаться к психотерапевту. Ты сделал мне больно, понимаешь? Очень больно.

В наступившей паузе не слышны были звуки. Даже уборщица, мимо которой не прошел наш ушесогревательный разговор, притихла, в ожидании моей реакции.

А что я мог сказать в ответ? Если я действительно причинил боль этому хрупкому, но прекрасному созданию, то разве было бы достаточно простого "извини"? Всем известно: если бабочке отрезать крылья, она уже никогда не сможет летать.

То, что я некогда мог быть последним мерзавцем, способным на подлость, не стало для меня новостью. Это довольно логичный исход. И пусть мама после аварии так часто повторяла, что я сильно изменился, а одноклассники начали твердить, что во мне появилось то, чего не хватало ранее… Все это чушь по сравнению с болью, которую причинил прошлый я.

Пусть одной малозначимой девчонке. Пусть случайно, а может и специально. Тень вины за то, чего я не помнил, теперь всегда будет висеть надо мной.

– Именно поэтому я не хотела и не хочу продолжать наше общение, – подытожила свою исповедь Кира, хватая с соседнего стула школьную сумку. – Надеюсь, ты все понял. И да… Не подходи ко мне больше, если в тебе есть хоть капля сочувствия.

Она ушла, не прощаясь. Быстро, насколько это возможно, оставив после себя едва уловимый шлейф цветочного аромата. В помещении, насквозь провонявшем кофейными зёрнами, этот запах казался инородным. Впрочем, как и в моей жизни.