– У меня есть немного времени перед работой, – неуверенно начала мать, дабы разбавить молчание. – Могу подвести тебя на занятия.

При мысли о школе желудок сдавило жгутом. Своим бенефисом я наделала немало шума, чем вызвала жгучую неприязнь. Меня возненавидели буквально все. Новоиспечённые одноклассники не стеснялись бросаться колкими фразами, обещая скорую расправу – так сильно их задела моя шутка.

Однако, меня не пугали их угрозы. Мне требовалось время, чтобы к ним приготовиться.

– Я не пойду сегодня на уроки, – уверенно заявила я, глядя как готовится прозрачный чай.

– Что случилось? Неважно себя чувствуешь?

– Не хочу и всё. Разве этого недостаточно?

Мама пролила кипяток мимо кружки.

– Так нельзя, Даша. Тебе нужно учиться. До выпускного всего несколько месяцев, – заметив мой железный настрой, она измождённо выдохнула. – Понимаю, тебе здесь не нравится. Привыкать к чему-то новому всегда тяжело. Но ты должна потерпеть и получить аттестат…

– Должна?! – возмутилась я, не дав матери договорить. – Во-первых, я никому и ничего не должна. А во-вторых, кому нужен жалкий аттестат из подобия на школу? Он не даст мне ничего, кроме жутких воспоминаний.

– Ты не права.

– Серьёзно? – злость подступила к горлу. – Хочешь меня переубедить? Что дало тебе образование в этом сарае? Ничего того, чем можно было похвалиться. Я не собираюсь походить на тебя – неудачницу из социальной конторы, которая побирается на нужды и выносит горшки за стариками! Ты лицемерка, играющая роль одуванчика с добрым сердцем, когда на деле не способна полюбить даже собственное дитя! Я быстрее сдохну, чем стану такой как ты! Поняла?!

Слова извергались прежде, чем я успевала их осмыслить. Тем временем оторопевшая мать искала опору в стене. Её глаза наливались слезами, но та усердно их сдерживала.

Теперь она глотала ту боль, что когда-то причинила мне.

– Я люблю тебя, Даша, – вырвалось едва слышно. – Люблю.

В своё время долгожданная фраза нисколько меня не тронула, только больше разозлила.

– Я тебе не верю… Теперь мне плевать. На тебя. На твою любовь. И на твои фальшивые чувства.

Мы смотрели друг на друга в упор. Кто-то воевал от обиды, кто-то мысленно молил о пощаде. Мама поправила ворот халата, словно справляясь с удушьем, а затем ровным тоном вымолвила:

– Я тебя услышала, дочка. Поступай как знаешь.

На этих ловах она бросила полотенце на стол и покинула кухню.

Я давилась кипячёной водой, украдкой наблюдая за её тихими сборами. В глубине души мне хотелось, чтобы разговор продолжился, но этого не случилось. Звук закрывающейся двери поставил точку на возможности смягчить ситуацию. Впрочем, содрогаться от чувства вины я тоже не собиралась.

Каждый получает то, что он заслуживает.

Оставшись в полном одиночестве, я немного расслабилась. Включила музыкальный канал, взялась за тарелку с блинами. Сейчас их чернота меня не смутила. Есть хотелось так сильно, что сводило скулы. Последнее время моим основным рационом были анальгетики, антидепрессанты и снотворное, поэтому я с радостью расправилась с пережаренным завтраком.

Несколько раз попыталась дозвониться отцу, но каждый раз натыкалась на безликий автоответчик. Мы не общались с папой с того злосчастного дня, и мне чертовски его не хватало. Хотелось узнать, скучает ли он по мне так же сильно, как я по нему? Волнуется ли он или затаил обиду? Злится или прибывает в растерянности? Так или иначе оставалось только гадать.

После жирного перекуса мне захотелось как следует осмотреться. По приезде в скромное жилище матери, я закрылась в выделенной мне комнате и практически её не покидала. Лишь изредка посещала ванную и принимала приготовленную еду, подобно злостному заключённому.