Он резко ударил по тормозам, отчего «Рендж Ровер» стало заносить.

— Разве мамочка тебя не учила, что нельзя садиться в машину к подозрительным девочкам? — едко пропела я, наслаждаясь проделанной пакостью. — В следующий раз будешь аккуратнее на поворотах…

И словно по заказу самого дьявола, мы влетели в поворот. Раздался визг тормозов, в нос ударил запах жжёной резины. Я невольно прижалась к дверце, как та вещица в центрифуге. А затем всё вокруг потемнело.

4. ГЛАВА#3

Мне снился один и тот же кошмар. Скорость. Плачущий скрип тормозов. А после сильнейший удар. Даже во сне я раз за разом теряла сознание, утопая в беспроглядной тьме, а затем приходила в него снова.

Перед глазами белое марево. В ушах невыносимый гул. Лобовое «Рендж Ровера» взяло паутиной ─ мелкой и пугающей. В машине больше никого, и мне скорее хочется её покинуть.

Несмотря на дикую боль в затылке, мне удаётся приподняться и выйти на улицу. И пусть проспект пустует, легче не становится.

Проливной дождь колотит по пыхтящему капоту и заливает асфальт, но я продолжаю делать шаг за шагом, содрогаясь от нещадной слабости.

Нечем дышать. Воздух спёртый и горячий. Меня охватывает тревожное ощущение, словно на голову надели пакет. Паника подкрадывается внезапно, когда я замечаю кровавые кругляшки на светлом платье. В ярости пытаюсь от них избавиться, но даже дождевая вода мне не помощница.

Что произошло? Я не помню. Как так вышло? Я не знаю.

Истерзанная мыслями и множеством вопросов, я будто по щелчку оказываюсь дома. Отец спит в своей комнате. Его будильник вот-вот взорвётся истошным бренчанием. А мне так не хочется попадаться ему на глаза.

Я торопливо забегаю в свою маленькую обитель. Скидываю мокрую одежду на пол и замертво падаю на кровать. Меня тут же берёт дрёмой в собственном кошмаре.

Но почему мне кажется, что происходящее отнюдь не сон?

– Просыпайся, дочка, – голос матери вырвал меня из забвения. – В школу опоздаешь. Жду тебя на кухне.

«Кухней» она называла крохотную комнатушку с обшарпанным гарнитуром, засаленными занавесками и снующими по стенам тараканами. Мелкие паразиты бродили по квартире как постоянные жильцы, всё чаще призывая ненавидеть это место. Ненавидеть этот городок и всех его обитателей.

Мне не хотелось идти на завтрак, не хотелось видеть мать и отвечать на её глупые вопросы, но и спать я больше не могла. Боялась, что жуткий фильм повторится снова, и тогда я точно сойду с ума.

Со мной явно что-то не так…

Стоя перед зеркалом в ванной и давясь дешёвой пастой с эвкалиптом, я всё больше себе удивлялась, ведь никогда не являлась трусихой, пусть и выглядела девушкой робкой. Светлые волосы, лазурного цвета глаза и хрупкое тельце не помещали мне слыть взбалмошной личностью. Ещё с детства под белоснежной шкуркой затаилась опасная чертовщина.

– Присаживайся, милая, – пригласила Вера, согнувшись над ржавой плитой. – Блинчики будешь?

– Аллергия на лактозу, – солгала я, забравшись на скромный диванчик. – Фрукты есть? Или кофе?

Мама замешкалась. Оставив сковороду, она бросилась перерывать шкафы, в надежде найти хоть что-то, кроме яиц и муки.

Зрелище было жалким.

Меня нисколько не смущало её положение, граничащее с бедностью. Я презирала её за то, что она старательно притворяется той, кем никогда не являлась. Женщиной в достатке. Любящей и заботливой матерью. В конце концов человеком, которому не всё равно.

– Отставить, Вера, – сжалилась я, когда она полезла в аптечку. – Обойдусь кипятком. Надеюсь, с этим проблем не возникнет?

Лицо женщины стало пунцовым. Поджав губы, она поместила металлический чайник на конфорку, при этом отставив блины, которые уже отдавали горелым. Её руки дрожали, посуда валилась из рук.